3. Планы и технологии
Нийя вышла за дверь, где совещались земляне с Советом планеты, и прислонилась спиной к стене. Она понимала, что Дрейер отправил ее на «Астру» под совершенно надуманным предлогом. Все и так знали, что земные синтезаторы пищи могут работать на Дессе. Более того, те капсулы абсорбенты, что щедро были разбросаны по планете и являлись топливом, на котором работали машины. Одним из. Металлолом, разлагающаяся органика, отходы, бытовой мусор все могло быть переработано. Оставался только найти тех, кто будет собирать все это.
В идеальном мире, том, о котором мечтал Глан, подобную грязную работу поручали роботам.
Но они на Дессе.
Нийя шла по коридорам правительственного центра, пустым коридорам. Раз или два ей попадались люди, если на них не было масок – их лица искажала гримаса либо ненависти, либо брезгливости.
Но Нийя чувствовала, что это не ненависть и не брезгливость. Это зависть.
Зависть к ее сильному, здоровому, молодому телу. К ее способности выйти на улицу без маски, зависть к ее силе, к ее связям с землянами.
читать дальшеПочему ты? Почему не я и не мои дети? Почему не мой отец? Почему…
Она не могла читать мысли, вот так, как раскрытую книгу, нет, но эмоции, что окружали ее, она считывала легко. Тем более что ее соотечественники их вообще не скрывали. Не считали нужным. Понять землян в этом плане было намного сложнее. Общий дружелюбный светлый фон окружал ее почти год. Интерес, приветливость. Сочувствие. Один только раз она столкнулась с неприязнью. Молоденькой, не слишком умной, самовлюбленной девушки. Или, скорее влюбленной в Степана. Девушка сама не ожидала, что ревность заставит ее говорить Нийе колкие слова, насмехаться над ней…
Нийя встряхнула головой. Эти воспоминания сейчас совершенно лишние. Не позволительная трата времени.
Они не ненавидели ее. Нет. Пока еще нет.
Но начнут.
И к ненависти, зависти, брезгливости, презрению ей придется привыкнуть. И дессианам придется привыкнуть к ней. Да начнут, когда она скажет, что нужно делать. Как именно спасать Дессу. Закрыть заводы. Все до одного. Только воздух. Только еда.
Она останется на Дессе. Несмотря на все уговоры Степана. Это ее долг.
Собрать весь мусор. Очистить землю. Очистить моря, запустить туда рыбу, начать жить на земле. Выйти из этого жуткого бункера, который так давит, так мешает дышать.
Выйти на солнечный свет.
Научить людей беречь природу, ценить чистоту и простоту жизни.
Но возможно ли это? Какими словами объяснить, что пришли новые времена? Как донести до сознания, что или они все начнут жить по-другому или все умрут?
Да они и так уже умирают.
У них есть шанс, один единственный - изменить уклад. Измениться самим. Потому что земляне не будут их переучивать, воспитывать, наказывать и помогать до бесконечности, это должна сделать она. Это ее путь. Для этого ее создал Глан.
«Нет, на «Астру» я не пойду», – решила Нийя. Она вышла наружу и направилась к институту Глана. Бывшей резиденции сикки Туранчокса.
Нужно найти тех, кто разделяет ее веру в спасение Дессы. Тех, кто работал с Гланом, ученых, техников. Кто понимает, что перемены неизбежны.
**
Дессиане переглядывались молча. Никто не спешил отвечать на вопрос. Наконец, Лионакс сказал.
– Понимаю, как это выглядит со стороны. Но там производят энергетические установки. Батареи питания.
– Они работают на химических реакциях? – спросил Климов.
– Да. Мы пытались перейти на другой вид энергии, но встретили стойкое сопротивление со стороны производителей.
– Это был запрет на новые разработки, – сказал кто-то. Голос прозвучал с обвиняющей интонацией. Из-за масок, что были на лицах, Олег не понял, кто это сказал, но похоже кто-то из ученых.
Лионакс глянул в ту сторону, откуда раздался этот возглас, неодобрительно.
– Такого не было. Никто не запрещал…
– О, да! – человек в маске встал. – Прямо не было. Но наша лаборатория не получила не одного, слышите вы, ни одного гранта за последние десять лет на развитие технологии ядерной энергии.
Дессиане заговорили возмущенно, кто-то кричал – о своих бедах, обидах, даже не столько землянам, сколько членам Совета.
– Конкретно этот завод нельзя переориентировать…
– Вы понимаете, насколько взлетят цены?
– Они не позволят закрыть…
– Мы проиграем выборы…
Дрейер и Климов слушали и молчали. Им было жаль этих замученных людей, плативших за каждую молекулу кислорода, что попадали в их легкие, за каждую калорию, что питала их тела, жаль было погибавшую планету… То, что они сделали – это только начало пути. Вернее это путь – единственная открытая дверь, но войти туда с тем, что есть сейчас на Дессе – это отсрочить смерть планеты и смерть ее жителей.
Ни одна технология не изменит того, что нужно изменить. Психологию и сознание. Права и обязанности. Распределение благ. Социальный строй.
Как вложить в голодного человека осознание того, что земля живая, что она должна быть очищена, что только тогда можно будет есть досыта, и дышать бесплатно?
Что они знают о политическом строе, об устройстве дессианского общества? Только то, что те сами рассказали. Про власть олигархов, живущих в комфортных подземных бункерах с полностью закрытой искусственной окружающей средой. На поддержание их роскошного образа жизни идут последние ресурсы планеты, производятся предметы роскоши, энергоустановки, машины с герметичными корпусами, космические яхты.
Най, химик, работавший с ними с первых дней, обмолвился как-то, что правители Дессы планировали эмигрировать на другую планету, и именно для этого рассылались космические корабли – на поиски подходящей планеты. Под этим предлогом удалось профинансировать изыскания Глана. Изначально искусственных людей разрабатывали для освоения новых планет, для служения их хозяевам. Глан брал правительственные заказы, но истинные цели его были несколько иными. И когда правительство спохватилось, было поздно. Глану удалось бежать, отсрочить свою неизбежную гибель.
Да, можно дать дессианам технологию холодного ядерного синтеза, но будет ли она обращена во благо всех? Не сделают ли они еще хуже? Не выпустят ли на космические дали хищных монстров?
Сейчас к власти пришло новое правительство, настроенное на перемены, на оздоровление. На решение проблем именно на Дессе, на создание приемлемых условий жизни для всех, но какой ценой они готовы оздоровить планету? На что они способны пойти? На кого опираются? Насколько сильна власть олигархов?
Климов и Дрейер молчали. Это не их работа менять политический строй на Дессе. Не их. Тут работа для социологов, политологов, причем на десятилетия.
Энергия нужна, без сомнения. Но чистая энергия. Которая должна идти на обогрев жилищ, на производство питания, предметов первой необходимости, научные разработки, медицину…
Уставить всю землю ветряками, вырабатывающими энергию? А производство самих ветряков?
Они должны придумать решение.
И быстро.
Лионакс устало распрямился. Совещание закончилось два часа назад, но у него до сих пор была затекшая спина. Он сделал еще несколько гимнастических движений. Мышцы продолжали ныть. Помог бы хороший массаж, а еще лучше теплая гелевая ванна. Но такие траты он мог позволить себе не чаще раза в 20-25 дней. Его семья далеко не семейство Ракана.
С Раканом он подружился еще в студенческие времена. И было это двадцать лет назад.
Тогда по Дессе еще можно было гулять. И если дул северный ветер, то можно было и нормально дышать.
Много раз, прогуливаясь в частной лесной зоне Ракана, Лионакс завидовал своему богатому приятелю. До зубовного скрежета, до боли во всем своем не слишком здоровом теле. Завидовал и скрывал эту зависть. Ракан не виноват в том, что родился именно в этой семье, в частной резиденции, рос под контролем врачей, питался чистой пищей, дышал отфильтрованным, кондиционированным воздухом. Да, тогда еще можно было всего лишь фильтровать воздух.
Лионаксу не так повезло. Он помнил зловонные трубы на окраине города, помнил липкий туман, что скребся за стеклом их квартиры, помнил, как туман пытался вползти вовнутрь, стечь своими желтыми вонючими щупальцами по подоконнику и добраться до малыша Лионакса, игравшего в своем углу болтами, шурупами, гайками. Теми, что приносил с работы отец. Ничего другого с конвейера принести не удавалось.
Гигантский конвейер, на котором собирали машины.
Красивые, яркие машины, с шикарными салонами и чадящими трубами двигателей внутреннего сгорания.
Потом, после выработки всех углеводородов, двигатели заменили аккумуляторы. Их производство и стало началом конца Дессы.
Он помнил грязные окна школы, закрытые наглухо, помнил удушливый запах, которые сочился в эти окна, когда ветер стихал, и над городом замирало черное небо. Так называли безветренную погоду. Помнил, что если шел дождь, то по стеклу стекала бурая жижа. А потом и кислота, кислота, разъедающая дерево, пластик, а затем и стекло. Но к тому моменту они жили уже в бункерах, за метровыми толщами бетона, которому кислота была не страшна.
Производство бетона стало очень выгодным бизнесом.
В частной лесной зоне Ракана было почти хорошо. Да кого там – правда, было хорошо. Ракан пригласил его на каникулы, он отметил, что с Лионаксом интересно поговорить, что тот знает многое из того, чего не знает Ракан. Ракан никогда не хвастал своим богатством как остальные их однокурсники, но и не стеснялся своего положения. Он был тем, кем он был. Искренний, естественный человек.
Именно поэтому зависть Лионакса пряталась очень глубоко. Под слоем благодарности за то, что именно его отличил Ракан, за то, что считал его другом, делился мыслями. За то, что не дал ожесточиться, как сделали многие и тех, с кем они начинали.
Лесная зона Ракана погибла, когда содержание в атмосфере углекислого газа превысило 76 процентов.
Он помнил тот умерший лес – сухие стволы, высушенные жаркими ветрами, слой спрессованных иголок на земле.
Огромный дом зарылся в землю, прикрыв панорамные окна гибкими плитами. Там, внизу были комнаты с искусственным светом, с растениями, с чистой атмосферой, имитирующей воздух высокогорных курортов.
Сам Лионакс никогда не был на таких курортах, Ракан сообщил об этом, как о ничего не значащей детали. И Лионакс дышал, дышал этой пьянящей свежей смесью, стараясь надышаться впрок, стараясь забыть запавшие глаза сестры, ее расширенную грудную клетку, вечно испытывающего удушье человека, забыть двух мертворожденных племянников.
Мать умерла от рака легких еще тогда, когда Лионакс только-только закончил обучение и получил первую работу секретаря в корпорации отца Ракана.
«Чистый воздух».
Много лет спустя «Чистый воздух» был продан сикки Туранчоксу, который перешел от элитных составов с названиями «Морской бриз», «Летний вечер над рекой», «Горный цветок» и тому подобное к атмосфере под названием «Эконом 2» и «Суперэконом».
Все было сплетено на Дессе так, что расплести казалось немыслимым. Но Ракан пытался.
Долгих 20 лет у них не было шансов. И только когда осталось не больше семнадцати тысяч избирателей, тех, кто имел право голосовать, тех, кто жил сейчас компактно практически в одном подземном убежище, вот тогда то и настал их шанс. Ракан и его друзья ходили из дома в дом, точнее сказать из отсека в отсек, разговаривали, объясняли, просили. И случилось чудо. К голосовым машинам пошли те, кто никогда не ходил на выборы, тупое, молчащее большинство, которое уже давно не верило, смирилось, не видело будущего, дышала «Суперэкономом», а то и «супермини» и жрало протеиновую смесь номер 3.
Таких было 94 процента. Партия Ракана получила 87 процентов голосов.
Воздух не стал чист по мановению руки, вода не подешевела, а заводы продолжали работать.
Но пришли земляне. Именно Ракан пригласил их. Он верил в будущее Дессы и заражал этой верой всех.
Сможет ли Лионакс продолжить то, что они начали?
Он не знал.
То, что потребовали земляне, приведет к тому, что они потеряют голоса.
Следующие выборы через три года. Всего три года.
Ввести строгое нормирование продуктов?
Без проблем. Люди и так практически голодают.
Закрыть все фабрики, не производящие жизненно необходимые вещи?
Можно, да. Но что делать с безработными? Занять их сбором мусора? Да, это может сработать, но захотят ли?
Все работающие фабрики оснастить эффективными очистными сооружениями?
И это можно.
Но последние условие землян может свести на нет все их усилия.
Земляне потребовали ввести в Совет Дессы Нийю.
Дессиане подчинилось. У них не было выбора.
Пока земляне были здесь, он, Лионакс пытался объяснить, что народ не примет ее, не поймет, но земляне были непреклонны. Нийя входит в Совет Дессы и только она получает коды, способные отключить все земные приборы. Синтезаторы протеинов, энергоустановки, перерабатывающие загрязнения комплексы, равномерно размещенные по планете.
Так что она не просто стала членом Совета, седьмым министром, но и получила реальную власть.
Так же они порекомендовали включить в Совет Найя.
Тут особых возражений не было. Химик рьяно взялся за дело и работал получше многих других.
4. Дети Глана
«Астра» еще не ушла в гиперпрыжок, когда состоялось первое заседание обновленного Совета Дессы.
Лионакс вновь и вновь слышал ровный спокойный голос девушки:
– Я знаю, что вы меня ненавидите. Но я сделаю то, ради чего меня создали. Я объявляю режим нулевой терпимости. Мы начнем с промышленных предприятий. Сейчас должно быть закрыто абсолютно все. Работают только воздухообогатительные фабрики. Четверть воздуха закачивается в подземные убежища. Остальное выпускается в атмосферу. Минимум для людей, максимум для планеты.
– А одежда? Противогазы?
– То есть вы хотите сказать, что моя фабрика будет работать бесплатно?
– Это уже не ваша фабрика, – Нийя отвечала быстро, но голос ее был бесстрастен. Лионаксу слышалась даже не бесстрастность, а холодность. Ледяная холодность, но он понимал, что все же, объективно, это именно бесстрастность. – Не ваша. Она переоборудована с помощью технологий землян. У нас есть ровно год, чтобы полностью переделать все заводы на производство с нулем мусора и отходов.
– Это невозможно! Разве вы не знаете, что…
– Возможно. Уверена, что наш научный совет подтвердит это.
– Нийя, но мы контролируем только 4 кислородные фабрики из 54. Олигархи не захотят участвовать. Мы не можем пойти и взять фабрики у них. Они подчинились, они закрыли свои производства. Но это – все. Сила у них. Армии откормленных охранников.
– Пока переоборудуем четыре. Сообщим людям, что из-за упрямства конкретных владельцев выход на улицу откладывается – на месяц, полгода, год. Чтобы все знали по чьей вине….
– Но что это даст?
– Вас… нас не будут винить за это. Ненависть и недовольство будет направлено на олигархов.
– И что? Ну, будут люди ненавидеть олигархов, дальше что? Они и так их ненавидят. Мы не можем позволить себе гражданскую войну!
– Да, я знаю. Этого нужно избежать. Я найду способ. Далее, мне нужны все отчеты по выбросам. Будем решать, что производить. Первая очередь – воздух, затем еда, одежда, отопление. Все прочее закрыть.
– За чей счет очистные?
– Куда девать людей? Будет бунт!
– Нет, если мы обеспечим базовые потребности большинства, – ответила девушка. Она надеялась, что это звучит весомо. Надежно. «Потребности. Большинство». Но лица министров не выражали понимания и одобрения. Скепсис – да. И раздражение. Чем? Ее наивностью?
– То есть вы хотите раздавать все бесплатно?
Да кто там все про деньги и про деньги?
– Нет. Люди будут работать. Земные синтезаторы не работают без топлива, а в топливо идет мусор. Его нужно собирать, – пояснила Нийя. Начнем отсюда, от реки, где живет основная масса людей. Но разобьем временные базы и в других местах, там, где стоят очистительные комплексы. Будет вахтовая работа.
Скепсис сменился озадаченностью. Не более того. Ну, хоть так.
– Но, чтобы выйти на улицу, нужны противогазы и одежда. Это замкнутый круг! – сказал Лионакс. Он старался говорить спокойно, ровно, рассудительно, как говорят с капризничающим ребенком. Впрочем, он не был уверен, что с капризничающим ребенком говорят именно так.
Его дети не капризничали. Никто на Дессе уже давно не мог позволить себе капризы.
– Пока да, защитная одежда нужна, – согласилась Нийя. – Но уже не такая, как была. И запас есть, я уверена. Нужно истратить все старые запасы, прежде чем открывать производство вновь.
– Никто не согласится.
– Согласятся.
И только Лионакс услышал, как тихо сказала девушка «Я их заставлю…»
Дальше началась рутина.
***
Выращивать барсков вот так, как делали они - давно запрещено. Микан знал, что в некоторых богатых домах есть свои фермы барсков и даже кружи, а на них чистой воды идет – страсть.
Микан прикрыл глаза, представляя, как это здорово иметь собственных барсков, которые несут яйца. Это же если подождать несколько дней, то можно зажарить их все сразу, вместе с джонгом. Такое лакомство Микан пробовал год назад, когда у хозяина родилась здоровая дочка, и он выставил всем угощение.
Микана тогда только-только взяли на ферму, и он шарахался от каждой тени. И угощение не сразу взял, стеснялся, хозяин сам ему дал, и потрепал по голове.
«Тьфу, ты, черт, – мысленно выругал себя мальчик, – замечтался, остолоп!» Сейчас же самое время опробовать пластиковый кармашек, который смастерила ему мать. Очень удобная штука – можно привязать на живот и потихоньку наполнить ее джонгом или даже пелле. Если удастся стянуть немного пелле, то можно выменять на него что-нибудь полезное в хозяйстве. Тран говорил, что у Бозза есть на обмен теплое одеяло.
С того дня, как лучи землян очистили атмосферу – на планете стало холодать. Уже месяц, как над ними синее небо, и температура медленно, но неуклонно падает. Говорят, что будет зима.
Микан никогда не видел зимы. В бункере, где он жил, температура всегда одинаковая. Там и сейчас тепло, но все ждут, что похолодает. И теплые вещи будут в цене.
Микан не знал, хочет ли он, чтобы похолодало. Еще говорят, что солнечный свет очень вреден для глаз. И когда Микан выносил отходы с фермы, то старался не смотреть вверх. Да, стало светлее, но дышать то без противогаза все равно нельзя. Микан считал, что земляне, раз уж взялись, могли бы и получше постараться. И сразу сделать так, чтобы можно было дышать. Вот это было бы дело, а так… Ему от того, что небо голубое - ни горячо, ни холодно. Он все равно его не видит.
Микан подошел к стеллажу с кормовыми смесями. Привычным движением наполнил ведро, подтащил его к стойке с барсками и начал рассыпать по кормушкам корм. Птицы закричали, запрыгали, принялись острыми клювами долбить кормушки. В этом гвалте мальчик сунул под рубашку кулак, с зажатым в нем порошком пелле. Осторожно нащупал пластиковый карман и сыпанул туда витаминную смесь. Хорошо. Удобно. И незаметно. Он снова подошел к стеллажу, кормление барсков только началось, еще 17 ходок, и если через раз брать немножко порошка для себя, то под вечер наберется полный карман. Главное, потом хорошо отряхнуть руки и одежду. Чтобы никто ничего не заметил.
***
– Господин Лионакс!
Голос тихий, но отчетливый.
Лионакс огляделся. Он уже подходил к двери своего отсека, когда услышал этот оклик.
– Прошу уделить мне несколько минут, господин министр!
Человек, вышедшей из тени, был знаком Лионаксу смутно. Невысокий, в отличие от самого Лионакса, крепкий, с цепким, уверенным взглядом.
– Мое имя Ровен, господин Лионакс. Я генетик. Работал в институте Глана, пока его не взорвали.
– Да, да, я помню вас. Что у вас за вопрос?
– У меня есть идея, которая могла бы заинтересовать вас или Нийю.
– Слушаю вас. Может быть, зайдем ко мне, поговорим?
– Это было бы идеально, господин Лионакс. Вопрос деликатный и в какой-то мере секретный.
Лионакс сделал приглашающий жест.
– Мириим, добрый вечер! У нас гость!
Из комнаты вышла худенькая женщина, торопливо прикрывающая лицо маской. Следом выскочили два мальчика 12 и 7 лет. Им маски были не нужны. Лица чистые, глаза ясные, – отметил Ровен, – пожалуй, немного худы, но кто сейчас имеет лишний вес?
– Вас можно поздравить, – сказал Ровен. – Ваши дети здоровы.
– Почти, – ответил Лионакс. – Есть проблемы с легкими, но пока справляемся. Пройдемте.
Лионакс шагнул вперед, в собственную гостиную. Его отсек был трехкомнатный, спальня для детей, их спальня с Мириим и гостиная, объединенная с хозяйственным блоком.
Мириим увела детей в их комнату и осталась там сама.
Гостей, зашедших случайно, на Дессе давно ничем не угощали.
– Я буду краток, – сказал Ровен. – Вы знаете, что институт Глана был очень большим. Целая сеть подземных холлов, ходов, помещений, хранилищ. Ходят упорные слухи, что там есть и запасы пищи. У моих детей проблемы с костной тканью. Синдром Рито. Если это вам о чем-то говорит.
– Говорит. Но я не совсем понимаю что вы…
– Секундочку. Перехожу к сути. Я осматривал ход за ходом, искал эти хранилища, но, увы… Зато я нашел кое-что иное. Запечатанный отсек. И я открыл его.
Ровен сделал паузу.
Лионакс понял, что должен проявить интерес.
– И?
– Там были эмбрионы. Дети Глана.
– Сколько? – Лионакс почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
– Семь.
– Состояние?
– Они в стазис-поле. Если его отключить, то пойдет развитие, и через три месяца у нас будет не один искусственный человек на всю планету, а восемь.
– И в чем ваш вопрос? – спросил Лионакс.
– Что мне делать, господин министр? Должен ли я запустить программу и… создать для Нийи братьев и сестер? Впрочем вряд ли они родственники, ведь Глан брал клетки для своих мутантов у разных людей.
– Мутантов? – Лионакс поднял бровь.
– Простите, я неверно выразился, – Ровен склонил голову. Но Лионакс видел, что он ничуть не смущен своим якобы случайно вырвавшимся словом.
– Образцов, – я имел ввиду.
– Для генетика вы слишком нетерпимы, – сказал Лионакс. – И что вас останавливает? Эти соображения или…
– Или. Мне все равно будут ходить по Дессе искусственные люди или нет. Мне вообще уже все равно. Единственная тема, которая меня волнует – это мои дети.
– Не понял.
– Инкубаторы рассчитаны на определенный набор элементов, – охотно пояснил Ровен. – Нужно хорошее качественное питание. Я говорил вам, что поиск дополнительных источников пищи и стимулировал мои, так сказать, изыскательные способности. И если нам выделят один синтезатор, то я обеспечу Нийю родственниками.
– А если нет?
– Этот бункер очень сложно найти.
– Понимаю, – осторожно сказал Лионакс. – Ваш институт мог бы получить один синтезатор, но часть продукции, которая не пойдет на нужды эмбрионов и… ваших детей, вы будете возвращать.
– Разумеется. Вы меня поняли совершенно верно.
– Вы откровенны, – сказал Лионакс. – Я ценю это. И я поговорю с Нийей. Ваше предложение представляется интересным. За исключением условия… касательно ваших детей. Но решать ей.
– Я буду вам благодарен, – сказал Ровен.
Нийя вышла за дверь, где совещались земляне с Советом планеты, и прислонилась спиной к стене. Она понимала, что Дрейер отправил ее на «Астру» под совершенно надуманным предлогом. Все и так знали, что земные синтезаторы пищи могут работать на Дессе. Более того, те капсулы абсорбенты, что щедро были разбросаны по планете и являлись топливом, на котором работали машины. Одним из. Металлолом, разлагающаяся органика, отходы, бытовой мусор все могло быть переработано. Оставался только найти тех, кто будет собирать все это.
В идеальном мире, том, о котором мечтал Глан, подобную грязную работу поручали роботам.
Но они на Дессе.
Нийя шла по коридорам правительственного центра, пустым коридорам. Раз или два ей попадались люди, если на них не было масок – их лица искажала гримаса либо ненависти, либо брезгливости.
Но Нийя чувствовала, что это не ненависть и не брезгливость. Это зависть.
Зависть к ее сильному, здоровому, молодому телу. К ее способности выйти на улицу без маски, зависть к ее силе, к ее связям с землянами.
читать дальшеПочему ты? Почему не я и не мои дети? Почему не мой отец? Почему…
Она не могла читать мысли, вот так, как раскрытую книгу, нет, но эмоции, что окружали ее, она считывала легко. Тем более что ее соотечественники их вообще не скрывали. Не считали нужным. Понять землян в этом плане было намного сложнее. Общий дружелюбный светлый фон окружал ее почти год. Интерес, приветливость. Сочувствие. Один только раз она столкнулась с неприязнью. Молоденькой, не слишком умной, самовлюбленной девушки. Или, скорее влюбленной в Степана. Девушка сама не ожидала, что ревность заставит ее говорить Нийе колкие слова, насмехаться над ней…
Нийя встряхнула головой. Эти воспоминания сейчас совершенно лишние. Не позволительная трата времени.
Они не ненавидели ее. Нет. Пока еще нет.
Но начнут.
И к ненависти, зависти, брезгливости, презрению ей придется привыкнуть. И дессианам придется привыкнуть к ней. Да начнут, когда она скажет, что нужно делать. Как именно спасать Дессу. Закрыть заводы. Все до одного. Только воздух. Только еда.
Она останется на Дессе. Несмотря на все уговоры Степана. Это ее долг.
Собрать весь мусор. Очистить землю. Очистить моря, запустить туда рыбу, начать жить на земле. Выйти из этого жуткого бункера, который так давит, так мешает дышать.
Выйти на солнечный свет.
Научить людей беречь природу, ценить чистоту и простоту жизни.
Но возможно ли это? Какими словами объяснить, что пришли новые времена? Как донести до сознания, что или они все начнут жить по-другому или все умрут?
Да они и так уже умирают.
У них есть шанс, один единственный - изменить уклад. Измениться самим. Потому что земляне не будут их переучивать, воспитывать, наказывать и помогать до бесконечности, это должна сделать она. Это ее путь. Для этого ее создал Глан.
«Нет, на «Астру» я не пойду», – решила Нийя. Она вышла наружу и направилась к институту Глана. Бывшей резиденции сикки Туранчокса.
Нужно найти тех, кто разделяет ее веру в спасение Дессы. Тех, кто работал с Гланом, ученых, техников. Кто понимает, что перемены неизбежны.
**
Дессиане переглядывались молча. Никто не спешил отвечать на вопрос. Наконец, Лионакс сказал.
– Понимаю, как это выглядит со стороны. Но там производят энергетические установки. Батареи питания.
– Они работают на химических реакциях? – спросил Климов.
– Да. Мы пытались перейти на другой вид энергии, но встретили стойкое сопротивление со стороны производителей.
– Это был запрет на новые разработки, – сказал кто-то. Голос прозвучал с обвиняющей интонацией. Из-за масок, что были на лицах, Олег не понял, кто это сказал, но похоже кто-то из ученых.
Лионакс глянул в ту сторону, откуда раздался этот возглас, неодобрительно.
– Такого не было. Никто не запрещал…
– О, да! – человек в маске встал. – Прямо не было. Но наша лаборатория не получила не одного, слышите вы, ни одного гранта за последние десять лет на развитие технологии ядерной энергии.
Дессиане заговорили возмущенно, кто-то кричал – о своих бедах, обидах, даже не столько землянам, сколько членам Совета.
– Конкретно этот завод нельзя переориентировать…
– Вы понимаете, насколько взлетят цены?
– Они не позволят закрыть…
– Мы проиграем выборы…
Дрейер и Климов слушали и молчали. Им было жаль этих замученных людей, плативших за каждую молекулу кислорода, что попадали в их легкие, за каждую калорию, что питала их тела, жаль было погибавшую планету… То, что они сделали – это только начало пути. Вернее это путь – единственная открытая дверь, но войти туда с тем, что есть сейчас на Дессе – это отсрочить смерть планеты и смерть ее жителей.
Ни одна технология не изменит того, что нужно изменить. Психологию и сознание. Права и обязанности. Распределение благ. Социальный строй.
Как вложить в голодного человека осознание того, что земля живая, что она должна быть очищена, что только тогда можно будет есть досыта, и дышать бесплатно?
Что они знают о политическом строе, об устройстве дессианского общества? Только то, что те сами рассказали. Про власть олигархов, живущих в комфортных подземных бункерах с полностью закрытой искусственной окружающей средой. На поддержание их роскошного образа жизни идут последние ресурсы планеты, производятся предметы роскоши, энергоустановки, машины с герметичными корпусами, космические яхты.
Най, химик, работавший с ними с первых дней, обмолвился как-то, что правители Дессы планировали эмигрировать на другую планету, и именно для этого рассылались космические корабли – на поиски подходящей планеты. Под этим предлогом удалось профинансировать изыскания Глана. Изначально искусственных людей разрабатывали для освоения новых планет, для служения их хозяевам. Глан брал правительственные заказы, но истинные цели его были несколько иными. И когда правительство спохватилось, было поздно. Глану удалось бежать, отсрочить свою неизбежную гибель.
Да, можно дать дессианам технологию холодного ядерного синтеза, но будет ли она обращена во благо всех? Не сделают ли они еще хуже? Не выпустят ли на космические дали хищных монстров?
Сейчас к власти пришло новое правительство, настроенное на перемены, на оздоровление. На решение проблем именно на Дессе, на создание приемлемых условий жизни для всех, но какой ценой они готовы оздоровить планету? На что они способны пойти? На кого опираются? Насколько сильна власть олигархов?
Климов и Дрейер молчали. Это не их работа менять политический строй на Дессе. Не их. Тут работа для социологов, политологов, причем на десятилетия.
Энергия нужна, без сомнения. Но чистая энергия. Которая должна идти на обогрев жилищ, на производство питания, предметов первой необходимости, научные разработки, медицину…
Уставить всю землю ветряками, вырабатывающими энергию? А производство самих ветряков?
Они должны придумать решение.
И быстро.
Лионакс устало распрямился. Совещание закончилось два часа назад, но у него до сих пор была затекшая спина. Он сделал еще несколько гимнастических движений. Мышцы продолжали ныть. Помог бы хороший массаж, а еще лучше теплая гелевая ванна. Но такие траты он мог позволить себе не чаще раза в 20-25 дней. Его семья далеко не семейство Ракана.
С Раканом он подружился еще в студенческие времена. И было это двадцать лет назад.
Тогда по Дессе еще можно было гулять. И если дул северный ветер, то можно было и нормально дышать.
Много раз, прогуливаясь в частной лесной зоне Ракана, Лионакс завидовал своему богатому приятелю. До зубовного скрежета, до боли во всем своем не слишком здоровом теле. Завидовал и скрывал эту зависть. Ракан не виноват в том, что родился именно в этой семье, в частной резиденции, рос под контролем врачей, питался чистой пищей, дышал отфильтрованным, кондиционированным воздухом. Да, тогда еще можно было всего лишь фильтровать воздух.
Лионаксу не так повезло. Он помнил зловонные трубы на окраине города, помнил липкий туман, что скребся за стеклом их квартиры, помнил, как туман пытался вползти вовнутрь, стечь своими желтыми вонючими щупальцами по подоконнику и добраться до малыша Лионакса, игравшего в своем углу болтами, шурупами, гайками. Теми, что приносил с работы отец. Ничего другого с конвейера принести не удавалось.
Гигантский конвейер, на котором собирали машины.
Красивые, яркие машины, с шикарными салонами и чадящими трубами двигателей внутреннего сгорания.
Потом, после выработки всех углеводородов, двигатели заменили аккумуляторы. Их производство и стало началом конца Дессы.
Он помнил грязные окна школы, закрытые наглухо, помнил удушливый запах, которые сочился в эти окна, когда ветер стихал, и над городом замирало черное небо. Так называли безветренную погоду. Помнил, что если шел дождь, то по стеклу стекала бурая жижа. А потом и кислота, кислота, разъедающая дерево, пластик, а затем и стекло. Но к тому моменту они жили уже в бункерах, за метровыми толщами бетона, которому кислота была не страшна.
Производство бетона стало очень выгодным бизнесом.
В частной лесной зоне Ракана было почти хорошо. Да кого там – правда, было хорошо. Ракан пригласил его на каникулы, он отметил, что с Лионаксом интересно поговорить, что тот знает многое из того, чего не знает Ракан. Ракан никогда не хвастал своим богатством как остальные их однокурсники, но и не стеснялся своего положения. Он был тем, кем он был. Искренний, естественный человек.
Именно поэтому зависть Лионакса пряталась очень глубоко. Под слоем благодарности за то, что именно его отличил Ракан, за то, что считал его другом, делился мыслями. За то, что не дал ожесточиться, как сделали многие и тех, с кем они начинали.
Лесная зона Ракана погибла, когда содержание в атмосфере углекислого газа превысило 76 процентов.
Он помнил тот умерший лес – сухие стволы, высушенные жаркими ветрами, слой спрессованных иголок на земле.
Огромный дом зарылся в землю, прикрыв панорамные окна гибкими плитами. Там, внизу были комнаты с искусственным светом, с растениями, с чистой атмосферой, имитирующей воздух высокогорных курортов.
Сам Лионакс никогда не был на таких курортах, Ракан сообщил об этом, как о ничего не значащей детали. И Лионакс дышал, дышал этой пьянящей свежей смесью, стараясь надышаться впрок, стараясь забыть запавшие глаза сестры, ее расширенную грудную клетку, вечно испытывающего удушье человека, забыть двух мертворожденных племянников.
Мать умерла от рака легких еще тогда, когда Лионакс только-только закончил обучение и получил первую работу секретаря в корпорации отца Ракана.
«Чистый воздух».
Много лет спустя «Чистый воздух» был продан сикки Туранчоксу, который перешел от элитных составов с названиями «Морской бриз», «Летний вечер над рекой», «Горный цветок» и тому подобное к атмосфере под названием «Эконом 2» и «Суперэконом».
Все было сплетено на Дессе так, что расплести казалось немыслимым. Но Ракан пытался.
Долгих 20 лет у них не было шансов. И только когда осталось не больше семнадцати тысяч избирателей, тех, кто имел право голосовать, тех, кто жил сейчас компактно практически в одном подземном убежище, вот тогда то и настал их шанс. Ракан и его друзья ходили из дома в дом, точнее сказать из отсека в отсек, разговаривали, объясняли, просили. И случилось чудо. К голосовым машинам пошли те, кто никогда не ходил на выборы, тупое, молчащее большинство, которое уже давно не верило, смирилось, не видело будущего, дышала «Суперэкономом», а то и «супермини» и жрало протеиновую смесь номер 3.
Таких было 94 процента. Партия Ракана получила 87 процентов голосов.
Воздух не стал чист по мановению руки, вода не подешевела, а заводы продолжали работать.
Но пришли земляне. Именно Ракан пригласил их. Он верил в будущее Дессы и заражал этой верой всех.
Сможет ли Лионакс продолжить то, что они начали?
Он не знал.
То, что потребовали земляне, приведет к тому, что они потеряют голоса.
Следующие выборы через три года. Всего три года.
Ввести строгое нормирование продуктов?
Без проблем. Люди и так практически голодают.
Закрыть все фабрики, не производящие жизненно необходимые вещи?
Можно, да. Но что делать с безработными? Занять их сбором мусора? Да, это может сработать, но захотят ли?
Все работающие фабрики оснастить эффективными очистными сооружениями?
И это можно.
Но последние условие землян может свести на нет все их усилия.
Земляне потребовали ввести в Совет Дессы Нийю.
Дессиане подчинилось. У них не было выбора.
Пока земляне были здесь, он, Лионакс пытался объяснить, что народ не примет ее, не поймет, но земляне были непреклонны. Нийя входит в Совет Дессы и только она получает коды, способные отключить все земные приборы. Синтезаторы протеинов, энергоустановки, перерабатывающие загрязнения комплексы, равномерно размещенные по планете.
Так что она не просто стала членом Совета, седьмым министром, но и получила реальную власть.
Так же они порекомендовали включить в Совет Найя.
Тут особых возражений не было. Химик рьяно взялся за дело и работал получше многих других.
4. Дети Глана
«Астра» еще не ушла в гиперпрыжок, когда состоялось первое заседание обновленного Совета Дессы.
Лионакс вновь и вновь слышал ровный спокойный голос девушки:
– Я знаю, что вы меня ненавидите. Но я сделаю то, ради чего меня создали. Я объявляю режим нулевой терпимости. Мы начнем с промышленных предприятий. Сейчас должно быть закрыто абсолютно все. Работают только воздухообогатительные фабрики. Четверть воздуха закачивается в подземные убежища. Остальное выпускается в атмосферу. Минимум для людей, максимум для планеты.
– А одежда? Противогазы?
– То есть вы хотите сказать, что моя фабрика будет работать бесплатно?
– Это уже не ваша фабрика, – Нийя отвечала быстро, но голос ее был бесстрастен. Лионаксу слышалась даже не бесстрастность, а холодность. Ледяная холодность, но он понимал, что все же, объективно, это именно бесстрастность. – Не ваша. Она переоборудована с помощью технологий землян. У нас есть ровно год, чтобы полностью переделать все заводы на производство с нулем мусора и отходов.
– Это невозможно! Разве вы не знаете, что…
– Возможно. Уверена, что наш научный совет подтвердит это.
– Нийя, но мы контролируем только 4 кислородные фабрики из 54. Олигархи не захотят участвовать. Мы не можем пойти и взять фабрики у них. Они подчинились, они закрыли свои производства. Но это – все. Сила у них. Армии откормленных охранников.
– Пока переоборудуем четыре. Сообщим людям, что из-за упрямства конкретных владельцев выход на улицу откладывается – на месяц, полгода, год. Чтобы все знали по чьей вине….
– Но что это даст?
– Вас… нас не будут винить за это. Ненависть и недовольство будет направлено на олигархов.
– И что? Ну, будут люди ненавидеть олигархов, дальше что? Они и так их ненавидят. Мы не можем позволить себе гражданскую войну!
– Да, я знаю. Этого нужно избежать. Я найду способ. Далее, мне нужны все отчеты по выбросам. Будем решать, что производить. Первая очередь – воздух, затем еда, одежда, отопление. Все прочее закрыть.
– За чей счет очистные?
– Куда девать людей? Будет бунт!
– Нет, если мы обеспечим базовые потребности большинства, – ответила девушка. Она надеялась, что это звучит весомо. Надежно. «Потребности. Большинство». Но лица министров не выражали понимания и одобрения. Скепсис – да. И раздражение. Чем? Ее наивностью?
– То есть вы хотите раздавать все бесплатно?
Да кто там все про деньги и про деньги?
– Нет. Люди будут работать. Земные синтезаторы не работают без топлива, а в топливо идет мусор. Его нужно собирать, – пояснила Нийя. Начнем отсюда, от реки, где живет основная масса людей. Но разобьем временные базы и в других местах, там, где стоят очистительные комплексы. Будет вахтовая работа.
Скепсис сменился озадаченностью. Не более того. Ну, хоть так.
– Но, чтобы выйти на улицу, нужны противогазы и одежда. Это замкнутый круг! – сказал Лионакс. Он старался говорить спокойно, ровно, рассудительно, как говорят с капризничающим ребенком. Впрочем, он не был уверен, что с капризничающим ребенком говорят именно так.
Его дети не капризничали. Никто на Дессе уже давно не мог позволить себе капризы.
– Пока да, защитная одежда нужна, – согласилась Нийя. – Но уже не такая, как была. И запас есть, я уверена. Нужно истратить все старые запасы, прежде чем открывать производство вновь.
– Никто не согласится.
– Согласятся.
И только Лионакс услышал, как тихо сказала девушка «Я их заставлю…»
Дальше началась рутина.
***
Выращивать барсков вот так, как делали они - давно запрещено. Микан знал, что в некоторых богатых домах есть свои фермы барсков и даже кружи, а на них чистой воды идет – страсть.
Микан прикрыл глаза, представляя, как это здорово иметь собственных барсков, которые несут яйца. Это же если подождать несколько дней, то можно зажарить их все сразу, вместе с джонгом. Такое лакомство Микан пробовал год назад, когда у хозяина родилась здоровая дочка, и он выставил всем угощение.
Микана тогда только-только взяли на ферму, и он шарахался от каждой тени. И угощение не сразу взял, стеснялся, хозяин сам ему дал, и потрепал по голове.
«Тьфу, ты, черт, – мысленно выругал себя мальчик, – замечтался, остолоп!» Сейчас же самое время опробовать пластиковый кармашек, который смастерила ему мать. Очень удобная штука – можно привязать на живот и потихоньку наполнить ее джонгом или даже пелле. Если удастся стянуть немного пелле, то можно выменять на него что-нибудь полезное в хозяйстве. Тран говорил, что у Бозза есть на обмен теплое одеяло.
С того дня, как лучи землян очистили атмосферу – на планете стало холодать. Уже месяц, как над ними синее небо, и температура медленно, но неуклонно падает. Говорят, что будет зима.
Микан никогда не видел зимы. В бункере, где он жил, температура всегда одинаковая. Там и сейчас тепло, но все ждут, что похолодает. И теплые вещи будут в цене.
Микан не знал, хочет ли он, чтобы похолодало. Еще говорят, что солнечный свет очень вреден для глаз. И когда Микан выносил отходы с фермы, то старался не смотреть вверх. Да, стало светлее, но дышать то без противогаза все равно нельзя. Микан считал, что земляне, раз уж взялись, могли бы и получше постараться. И сразу сделать так, чтобы можно было дышать. Вот это было бы дело, а так… Ему от того, что небо голубое - ни горячо, ни холодно. Он все равно его не видит.
Микан подошел к стеллажу с кормовыми смесями. Привычным движением наполнил ведро, подтащил его к стойке с барсками и начал рассыпать по кормушкам корм. Птицы закричали, запрыгали, принялись острыми клювами долбить кормушки. В этом гвалте мальчик сунул под рубашку кулак, с зажатым в нем порошком пелле. Осторожно нащупал пластиковый карман и сыпанул туда витаминную смесь. Хорошо. Удобно. И незаметно. Он снова подошел к стеллажу, кормление барсков только началось, еще 17 ходок, и если через раз брать немножко порошка для себя, то под вечер наберется полный карман. Главное, потом хорошо отряхнуть руки и одежду. Чтобы никто ничего не заметил.
***
– Господин Лионакс!
Голос тихий, но отчетливый.
Лионакс огляделся. Он уже подходил к двери своего отсека, когда услышал этот оклик.
– Прошу уделить мне несколько минут, господин министр!
Человек, вышедшей из тени, был знаком Лионаксу смутно. Невысокий, в отличие от самого Лионакса, крепкий, с цепким, уверенным взглядом.
– Мое имя Ровен, господин Лионакс. Я генетик. Работал в институте Глана, пока его не взорвали.
– Да, да, я помню вас. Что у вас за вопрос?
– У меня есть идея, которая могла бы заинтересовать вас или Нийю.
– Слушаю вас. Может быть, зайдем ко мне, поговорим?
– Это было бы идеально, господин Лионакс. Вопрос деликатный и в какой-то мере секретный.
Лионакс сделал приглашающий жест.
– Мириим, добрый вечер! У нас гость!
Из комнаты вышла худенькая женщина, торопливо прикрывающая лицо маской. Следом выскочили два мальчика 12 и 7 лет. Им маски были не нужны. Лица чистые, глаза ясные, – отметил Ровен, – пожалуй, немного худы, но кто сейчас имеет лишний вес?
– Вас можно поздравить, – сказал Ровен. – Ваши дети здоровы.
– Почти, – ответил Лионакс. – Есть проблемы с легкими, но пока справляемся. Пройдемте.
Лионакс шагнул вперед, в собственную гостиную. Его отсек был трехкомнатный, спальня для детей, их спальня с Мириим и гостиная, объединенная с хозяйственным блоком.
Мириим увела детей в их комнату и осталась там сама.
Гостей, зашедших случайно, на Дессе давно ничем не угощали.
– Я буду краток, – сказал Ровен. – Вы знаете, что институт Глана был очень большим. Целая сеть подземных холлов, ходов, помещений, хранилищ. Ходят упорные слухи, что там есть и запасы пищи. У моих детей проблемы с костной тканью. Синдром Рито. Если это вам о чем-то говорит.
– Говорит. Но я не совсем понимаю что вы…
– Секундочку. Перехожу к сути. Я осматривал ход за ходом, искал эти хранилища, но, увы… Зато я нашел кое-что иное. Запечатанный отсек. И я открыл его.
Ровен сделал паузу.
Лионакс понял, что должен проявить интерес.
– И?
– Там были эмбрионы. Дети Глана.
– Сколько? – Лионакс почувствовал, как холодок пробежал по его спине.
– Семь.
– Состояние?
– Они в стазис-поле. Если его отключить, то пойдет развитие, и через три месяца у нас будет не один искусственный человек на всю планету, а восемь.
– И в чем ваш вопрос? – спросил Лионакс.
– Что мне делать, господин министр? Должен ли я запустить программу и… создать для Нийи братьев и сестер? Впрочем вряд ли они родственники, ведь Глан брал клетки для своих мутантов у разных людей.
– Мутантов? – Лионакс поднял бровь.
– Простите, я неверно выразился, – Ровен склонил голову. Но Лионакс видел, что он ничуть не смущен своим якобы случайно вырвавшимся словом.
– Образцов, – я имел ввиду.
– Для генетика вы слишком нетерпимы, – сказал Лионакс. – И что вас останавливает? Эти соображения или…
– Или. Мне все равно будут ходить по Дессе искусственные люди или нет. Мне вообще уже все равно. Единственная тема, которая меня волнует – это мои дети.
– Не понял.
– Инкубаторы рассчитаны на определенный набор элементов, – охотно пояснил Ровен. – Нужно хорошее качественное питание. Я говорил вам, что поиск дополнительных источников пищи и стимулировал мои, так сказать, изыскательные способности. И если нам выделят один синтезатор, то я обеспечу Нийю родственниками.
– А если нет?
– Этот бункер очень сложно найти.
– Понимаю, – осторожно сказал Лионакс. – Ваш институт мог бы получить один синтезатор, но часть продукции, которая не пойдет на нужды эмбрионов и… ваших детей, вы будете возвращать.
– Разумеется. Вы меня поняли совершенно верно.
– Вы откровенны, – сказал Лионакс. – Я ценю это. И я поговорю с Нийей. Ваше предложение представляется интересным. За исключением условия… касательно ваших детей. Но решать ей.
– Я буду вам благодарен, – сказал Ровен.