Руины (фанфик по Star Trek TOS)

[SilverWind]

Руины
Автор Серебряный Ветер
Фэндом: Star Trek TOS
Основные персонажи: Джеймс Т. Кирк, Спок, Леонард МакКой (Боунс) Дженис Лестер
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Драма, Фантастика, Психология
Размер: Миди

Этот фанфик продолжение последней серии TOSа Turnabout Intruder. Что там дальше было. В этой серии бывшая любовница Джеймса Кирка нашла на планете Камус 2, где она возглавляла группу ученых, изучавших руины этой погибшей цивилизации, некий инопланетный агрегат – позволяющий менять в телах души. Опробовала она его на капитане Энтерпрайза. Хотелось тетке порулить звездолетом. Один нюанс - чтобы со временем этот обмен самопроизвольно не состоялся снова, но уже в обратную сторону – одно из тел должно было умереть.
Но убить Джима Кирка она сама так и не смогла, духу не хватило, вынуждала сделать это своего сообщника, доктора Колмена, но зато порезвилась на корабле от души. Устроила суд на Споком, первым разглядевшим подмену, чуть не казнила, переставших повиноваться безумным приказам, старших офицеров…
Серия кончается, когда обмен свершается снова и Кирк получает обратно свое тело. Ну а дамочка свое… Но на самом ли деле свершился обратный обмен? Что послужило причиной гибели экспедиции на Камусе-2? И вообще всей их цивилизации?
Приятного чтения


– Пойдемте, доктор Колмен, – сказал МакКой и бросил тревожный взгляд на друзей.
Отчужденное, совершенно невозмутимое лицо Спока, такое, словно минуту назад не он был свидетелем безобразного скандала, в лучших земных супружеских традициях; сочувствующий взгляд Скотти, и замкнутое, усталое лицо капитана, старательно делавшего вид, что все произошедшее не имеет к нему лично ни малейшего отношения.
– Я хочу, чтобы ты умер! – кричала она Джиму, пытаясь вырваться из его крепких рук. – Я хочу, чтобы ты умер!
Другими словами, что б ты сдох…


Нет.
Поразмыслим об этом позже. Сейчас есть другие дела.
МакКой оглянулся, проверяя, успевает ли за ним идти Колмен.
Это его она просила убить Джима.
Чертова баба.
– Сюда, доктор, – МакКой зашел в медицинское отделение отсека для задержанных и показал рукой на диагностическую кровать.
Колмен бережно опустил на нее женщину. Откинул со лба прядь рыжих волос.
– Разве мы не поднимемся в лазарет? – спросил он, взглянув на МакКоя.
Леонард отрицательно покачал головой.
– Возможно позже.
«Именно здесь ей и есть самое место», – подумал доктор, включая стенд над кроватью. Он не собирался больше рисковать ни физическим, ни психическим здоровьем Джима.
Пациентка была без сознания, нервное истощение… Характерные сдвиги дельта-волн.
Хотя тут еще разобраться надо – из-за кого больше пострадало это тело, – с все растущим раздражением думал МакКой. Кирк, надо отдать ему должное, в критической ситуации мог быть очень сдержанным – и только он сам, да МакКой знали, чего стоило внешнее спокойствие капитана. Странно было бы, если, находясь в этом теле, Джим повел себя по-другому.
– Вы говорили, что последние полгода ее состояние…
– Да, доктор. Это так. Ее фобия прогрессировала. Постепенно, шаг за шагом я наблюдал распад ее личности…
– И что же послужило причиной? Первым толчком?
Колмен взял руку Лестер в свои ладони и ничего не ответил.
«Не хочешь – не говори», – мысленно пожал плечами МакКой. Того, что он узнал за последние дни, достаточно для собственных выводов.
МакКой и рад бы был не знать того, что узнал: гадкое такое ощущение, словно заглянул за штору, тщательно прикрывающую чье-то окно, и увидел там то, что вовсе не предназначалось для посторонних глаз. Но что значат его желания? А может быть это его собственный развод так болезненно отозвался в сердце? Не веселое дело, но вряд ли бы его жена пожелала ему смерти на прощанье. Да, горько, больно, обидно… но, пожалуй, они не скатились до испепеляющей ненависти.
А чем иным были слова Лестер? «Хотя, – мысленно отметил МакКой, – что взять с больного разума? Она могла возненавидеть его и за любой пустяк, нелепую привычку, неосторожно сказанное слово…»
Была ли эта ненависть взаимной?
Нет, это невозможно представить.
МакКой потряс головой, отгоняя посторонние мысли и занялся привычной работой.
Данные диагноста, анализ крови, давление, состояние органов. Он все ждал, когда Колмен начнет давать советы и комментировать его действия, но коллега стоял молча, наблюдая за ним.
В коридоре послышались торопливые шаги и двое парней в красном возникли на пороге.
МакКой удивленно взглянул на гостей.
– Распоряжение капитана, – сказал один из охранников и достал фазер.
Один миг МакКою казалось, что кошмар, от которого они очнулись недавно, начнется снова, но фазер был направлен на Артура Колмена.
– Пожалуйста, доктор, – охранник сделал фазером приглашающий жест в коридор. – Мы должны поместить вас отдельно от… – молодой человек запнулся, но продолжил – сообщницы.
Взгляд врача экспедиции растеряно заметался.
«Он что ждет, что я начну его защищать?» – подумал МакКой.
– Я хотел бы помочь… – растеряно сказал Колмен.
– Думаю, что помощь мне не понадобится, – ответил МакКой, снова занимаясь пациенткой.
– Вот, доктор, – второй охранник протянул МакКою заряженный гипошприц, в пластиковом пакете. – Капитан Кирк приказал сделать анализ.
– Положите туда, – МакКой махнул рукой на кушетку у стены. Охранник сначала положил шприц, затем сел рядом.
– Что вы тут забыли? – обернулся к охраннику МакКой. – Тоже распоряжение капитана?
– Да, сэр, – парнишка вскочил, смутившись. – Я… то есть мне, я должен обеспечит вашу безопасность.
МакКой усмехнулся:
– После того, как меня чуть не казнили – очень трогательная забота. Хорошо, сынок, можешь посидеть здесь и посторожить пациентку. Я схожу за лекарством.
Потом он без колебаний зафиксировал руки и ноги доктора Лестер.
А вот рисковать мы больше ни будем. Ни на йоту.
Кирк прав, и она, и этот тип, Колмен, опасны – поэтому, как только у капитана появилась минута другая поразмышлять о произошедшем, он отдал соответствующие приказы.

Мерное гудение лифта и мелькание палуб подействовали на МакКоя как всегда успокаивающе.
Он понял, что с капитаном что-то не так очень быстро. Первый звоночек прозвенел, когда Кирк заявил, что бросил ее, когда все стало слишком серьезно. Это было не в характере Джима – бегать от проблем. Царапнуло странное ощущение – словно говорит чужой человек, а не его близкий друг. Звоночек прозвенел погромче, когда Кирк отобрал у него пациентку. Капитан и раньше пытался строить из себя светило медицины, за что получал быстрый и, признаемся честно, не всегда вежливый отпор. МакКой хмыкнул.
Но сейчас, под смехотворным предлогом, да еще преподнеся дело так, словно делает ему, МакКою, одолжение, избавляя от ответственности! Может быть, где-нибудь и с кем-нибудь другим подобное и прошло, но не здесь и не с ним.
А вкатить успокаивающее пациенту, отходящему от тяжелого фазового или иного сходного поражения? Это был полный бред, но МакКой не стал тогда долго спорить. Именно из-за очевидной нелепости происходящего. Возможно, у Кирка была своя причина настаивать на передаче Лестер Колмену. МакКой привык подчиняться, поскольку доверял капитану. Доверял так, как никому и никогда. Если Джим Кирк что-то делал, то, скорее всего, была причина. Пусть неявная или не афишируемая.
И большого вреда седативный препарат нанести не мог.
Звонок прозвенел еще раз, в каюте капитана, куда он пришел узнать об этой причине. Нет, дело не в том, что Джим привычно уперся как баран со своим «не буду менять приказ» - а все поведение капитана, манера, неуловимые жесты – кричало о том, что что-то не так!
Они обсудили это со Споком. Сам по себе подобный разговор уже был знаменательным фактом. Спок также не мог не заметить странностей в поведении капитана. Но пока МакКой прикидывал, как бы донести до своего главного пациента мысль о болезненности его состояния, звоночки слились в гремящий набат – и стало понятно, что распад личности зашел слишком далеко.
Безжалостный, грубый удар.
Чтобы Джим мог вот так расчетливо садануть по шее больной женщины? Да еще бывшей любовницы? Нет, при любом раскладе, его Джим Кирк, тот которого он знал, был на такое не способен.
МакКой лишился дара речи, глядя на произошедшее. Таким Кирка он не видел никогда. Ненависть, клокотавшая в нем, была странной, нелогичной, совершенно не свойственной ему. При всем обилии своих пассий Кирк умудрялся сохранять если не дружеские, то отнюдь не враждебные отношения с бывшими подругами.
МакКой был уверен, что кожно-оптический тест Раббиани проявит эту эмоциональную аномалию, внезапно возникшую черствость и злобу. А то и подскажет причину. Нет, ничего подобного. Все было в норме. В полном порядке. МакКой размышлял о причинах провала теста, а то, что тест провален, именно для него было очевидным, пусть это железяка выдает свой результат – он то знал, что с Джимом не все в порядке.
Он еще не знал, до какой степени не все в порядке…
Когда Кирк объявил по общей связи, что Спок обвинен в мятеже – МакКой только и мог стоять, разинув рот и глядеть на невозмутимого первого офицера. Потому что сказать ему было нечего. Капитан уверенными шагами приближался к полному безумию. И последовавший за этим фарс только укрепил доктора в этой мысли. Он с удивлением услышал собственные слова: «капитан находится в прекрасной физической форме, состояние эмоций и ума тоже, что и тогда, когда он принял командование».
Он был настолько выбит из колеи всем происходящим, что только потом понял, что такого тоже не может быть, а диагност обманут каким-то хитрым трюком. Не может человек не измениться за пять лет. Такого не бывает. Выглядело все так, словно тело само давало нужный отклик, без участия личности тестируемого.
Версия Спока была настолько фантастична, что не позволила поверить в нее сразу, да и это вулканское слияние разумов… Но проходили минуты и слова Спока становились все более весомыми и реальными.
Он тоже видел Кирка и в лихорадочном бреду, и пьяным как последняя свинья, и в ужасе, и в ярости, и в восторге, но никогда в истерике. Да, чтобы там не было, чтобы не говорили приборы – это был не его капитан, не его друг. И поэтому слова Скотти: «Мы должны выступить против него и захватить «Энтерпрайз» не ужаснули его так, как должны были бы. «Это же мятеж, Скотти» - только и сказал он, уже зная, что скажет дальше: «Да, я готов голосовать».
Выбора не было.
И если они ошиблись…
Когда Кирк объявил о смертной казни, МакКой убедился, что они не ошиблись.
Это существо не было капитаном Джеймсом Тиберием Кирком. Не могло им быть.
Никогда, ни при каких условиях его капитан не сделал бы или не попытался сделать то, что хотело сделать это существо. Точнее говоря, эта женщина, Дженис Лестер…
Когда настоящего Кирка, его, Скотти и Спока заперли в маленькой камере и начали созывать экипаж для участия в представлении под названием «казнь старших офицеров» – никто не верил в то, что это возможно. МакКой все еще не освоившийся с мыслью о том, что эта женщина, стоявшая у стены со сжатыми кулаками, и есть его друг – взглянул ей в глаза и понял, что казнь это более чем реально. Откуда из глубин какого подсознания пришло это знание? Наверное, Кирк гораздо лучше знал свою бывшую подругу, знал, до глубин какой ненависти она может опуститься…
МакКой вздохнул. А ведь после сегодняшних утренних передряг, он должен бы убедиться лично, что теперь с капитаном все в нормально.
И доктор перенаправил лифт на мостик.


Сидевший в центральном кресле – капитаном не был. Спок даже не повернул своей темноволосой головы, чтобы глянуть, кто пришел.
Интересно, страдали ли вулканские женщины когда-либо от половой дискриминации? – совершенно некстати пришла мысль в голову МакКоя. Он чуть не рассмеялся, хотя ни место, ни время не располагали к веселью.
– Вы что-то хотели, доктор МакКой? – спросил Спок, разворачивая кресло к нему.
– Хотел убедиться, что тут все в порядке.
– Могу вас заверить, что здесь все в порядке.
– А почему мы не летим на встречу со звездолетом «Потемкин»? Доктор кивнул на обзорный экран. – В какой дыре мы зависли?
– Дыра называется колония «Бенеция», – ответил Спок.
Чехов, сидящий за панелью навигатора, фыркнул.
МакКой взглянул на русского и вновь повернулся к вулканцу.
– А я могу узнать, чем вызвано изменение наших планов? И, кстати говоря, согласно медицинским протоколам, если мы останавливаемся возле колонии – то мы должны запросить отчеты о состоянии здоровья, а в случае если с предстоящего визита федерального звездолета прошло более 6 условных месяцев…
Спок встал, не дослушав, и направился к офицеру по связи.
Чувствуя себя дураком, МакКой договорил в спину первого офицера:
– В общем-то, я хотел взглянуть на капитана…
– Доктор, – Ухура улыбнулась чуть извинительно, – отчеты с колонии отправлены вам на терминал. У них есть два сложных случая и они просят помощи в диагностике.
МакКой ухмыльнулся. Это что, новый способ спровадить его с мостика? Не ему ли впору жаловаться на дискриминацию?
– Где капитан, мистер Спок?
– Он у себя, доктор, и попросил пару часов его не беспокоить. Поэтому если вы не возражаете, я сообщу, что вы готовы провести консультацию.
– Да, разумеется, – МакКой кивнул. А что другое он мог сказать?
Хотя нет…
– Спок, вы могли бы… – он перешел почти на шепот, – уделить мне три минуты?
Спок оглядел мостик и людей, занятых рутинной работой, потом, чуть пожав плечами, кивнул и направился к турболифту.

– Вы хотели что-то узнать у меня? – спросил Спок, как только двери комнаты для совещаний закрылись за ними.
– Вы уверены, что обмен совершился?
– А у вас есть сомнения?
– А у вас?

Спок задумчиво посмотрел на МакКоя. Вопрос доктора был справедлив. Свершившийся обратный обмен был принят ими как факт, в истинности которого никто не сомневался.
– Я так и думал, – сказал МакКой.
– Его поведение вернулось в норму, доктор. Я не проводил повторный мелдинг, все казалось очевидным… но вы правы.
МакКой кивнул.
– Когда?
– Я уже говорил вам, что капитан просил не беспокоить его некоторое время.
– Хорошо, – МакКой кивнул, – тогда я обследую доктор Лестер, у меня есть одна идея, а через два часа – встретимся у каюты капитана и…
– У вас есть какие-то конкретные подозрения?
– Нет. Но я хочу быть абсолютно уверен.
– Понимаю. Тогда через два часа. Я буду пока на мостике.
МакКой постоял еще несколько минут в одиночестве. Как они делают это? Как сливают сознания? Он помнил тот случай, со Споком из параллельной вселенной, когда пальцы вулканца прижались к его лицу, обжигая холодом; помнил как рывком расширились границы сознания, тайны стали явью, под безжалостным ментальным ударом. Это длилось бесконечно…
Спок как-то говорил, что контакт может быть только добровольным. Или, если точнее – что он не стал бы проводить мелдинг с тем, кто против такого слияния. Но это не означает, что он не мог бы… Или означает? Эти вулканцы такие скрытные, и есть масса вещей, которые доктору так и не удалось тогда выведать. Например, может ли вулканец провести насильственное сканирование? Очевидно – да, раз тот Спок мог, ведь физически они были идентичны…
Ладно, будем надеяться, Леонард, что тебе никогда не придется узнать на что способен первый офицер космического корабля «Энтерпрайз» – промурлыкал доктор себе под нос, направляясь в очередной раз к турболифту.



В лазарете МакКой отобрал нужные медикаменты, прихватил сканер психопрофиля и снова вошел в лифт.
Охранник все также сидел на пустой кровати, а Дженис лежала с закрытыми глазами.
– Без изменений? – спросил МакКой у юноши.
Тот кивнул.
– Почти. Она говорила, что отомстит вам всем, но потом умолкла.
МакКой взглянул на дельта-волны.
Спит?
Он зарядил гипошприц легким стимулятором и прижал к ее плечу.
Глубокий здоровый сон - вот то, что сейчас ей нужно. И она получит его на шесть-семь часов. А за это время, возможно, он найдет приемлемую тактику лечения. Но сначала… сначала он должен убедиться кое в чем…
МакКой надел на голову женщины легкий металлический обруч, подключил датчики на запись. Абсолютно безвредная и безболезненная процедура. Нечто сродни детектору лжи, только более точная модель, плюс возможность эмоционального анализа ответов.
– Дженис, вы слышите меня? – он видел по состоянию датчиков, по трепетанию ресниц, что женщина в сознании, но скрывает это.
– Возможно, я могу вам помочь, Дженис, – голос МакКоя стал мягким. – Если вы доверитесь мне.
– Доверять вам? – она рассмеялась.
– Почему бы и нет?
– Вы ведь Дженис Лестер, не так ли?
– Да, – ответила она четко.
Эмоциональный отклик на ее имя был сумбурный – ненависть, раздражение, злоба.
– Почему вы не любите себя? – тихо спросил доктор.
– Потому что никто не любит меня! Как можно любить то, что все ненавидят?
Искренность, уверенность в своих словах.
– Это не так. Пока вы не пытаетесь причинить другим вред – никто не будет ненавидеть вас за то, что вы есть.
– За то, что я женщина, – продолжила она. Никому не нужны девочки, в этом мире нам нет места… – она сказала последние слова почти беззвучно. Глаза Дженис закрылись, а когда открылись вновь, по щекам пролегли дорожки слез…
Тут двумя вопросами не обойтись, это работа для психотерапевта, причем на годы.
Или даже для психиатра…
– Вы любили Джима Кирка? – спросил МакКой.
Пауза.
Сканер тихо сходил с ума, отражая весь спектр человеческих эмоций. Нежность, доверие, любовь, страсть, безумная ревность, боль, обернувшаяся ненавистью.
Это реакция на слово любовь или на имя капитана «Энтерпрайза»? – подумал МакКой. Он видел как последняя темная эмоция начинает доминировать над остальными, сжигая в памяти Лестер все светлые воспоминания о ее бывшем возлюбленном.
Откуда же взялось это расстройство? Что стало причиной? Мнимая или реальная измена? Неужели успехи Джима в карьере и якобы имевшая место профессиональная дискриминация Лестер? В последнее верилось с трудом. Да, это верно, что пост капитана корабля женщины занимали редко. Но никакой особой причины в этом не было. Просто уровень требований, предъявляемый к претендентам на такой пост, был и впрямь очень высок. То, что продемонстрировала она за последние дни, могло говорить только о том, что пройти тесты у Лестер не было никакого шанса…
– Он любил меня, – наконец ответила она. – Он умолял меня вернуться…
Ложь.
Причем ложь даже не из тех, в которые веришь сам.
МакКой узнал то, что хотел. Это существо, эта женщина была Дженис Лестер. Обратный обмен состоялся в реальности.
Она продолжала говорить что-то еще о них, об их любви, о том, что он мешал ей, мешал во всем: жить, любить, делать карьеру…
– Хорошо, Дженис, – сказал МакКой, мы подумаем о том, как вам помочь.
Способ есть, без сомнения.
– Дженис, что случилось с вашими коллегами на Камусе 2? – снова спросил МакКой.
Реакция последовала незамедлительно.
Она выгнулась в судорожном припадке, потом закричала:
– Убить! Убить их всех! Убить вас всех! Ненавижу!!!Трусы!!!
МакКой прижал к ее плечу гипошприц и ввел Дженис Лестер новый состав.
– О чем это она? Это признание?
– Расслабься, дружок, – МакКой кивнул охраннику. – Это бред. Она не в себе.
Теперь он не мог относиться к ней иначе, как к глубоко больной женщине. Раздражение и досада уступили место состраданию.
МакКой снял с Дженис сканер психопрофиля. Это свидетельство в любом случае не будет иметь законной силы.



Спустя полчаса доктор устроился в своем любимом кресле. Хорошо было бы принять несколько капель, но одному пить не хотелось. Если только вечером забрести к Джиму? Тот, видит Бог, нуждается в дружеском участии.
– Вы будете смотреть эти отчеты? – в кабинет заглянула Кристина.
МакКой встряхнулся, отгоняя посторонние мысли.
– Давай сюда, – ответил он, – и принеси все записи Колмена.
Надо бы проведать мерзавца.
«Анализ содержимого гипошприца, – прикинул доктор, – обеспечит этому сукиному сыну возможность поразмышлять лет пять о различных аспектах медицинской этики. А может быть и больше».
– Хорошо, доктор.
– Эй, подожди!
МакКой встал, внезапно решившись задать вопрос, на волнующую его тему.
– Крис, извини… возможно, это покажется странным… Но ты или кто-то из твоих знакомых… – доктор замялся, вспоминая слово, – э… не страдал от сексизма? – наконец закончил он, взглянув на женщину чуть ли не враждебно.
– Вы имеете в виду себя, доктор?
– Что? Черт! Нет, конечно! Или… Крис, неужели я…
Кристина рассмеялась.
– Ну, иногда, не часто…
– Подожди…
МакКой обошел сестру по кругу и встал около двери, скрестив руки на груди.
– Я не могу поверить своим ушам, – сказал он серьезно. – Что же было не так?
Кристина улыбнулась мягко.
– Доктор, я пошутила. Что с вашим чувством юмора?
– Я серьезно спрашиваю! Когда ты училась, или получала направление на работу, в каких-то важных для тебя вещах, общественных, не личных – было что-то, что заставило бы тебя сказать – почему я не мужчина?
– Ну… наверное, нет. Нет, правда, Леонард, – она пожала плечами. – Я понимаю, о чем вы. И понимаю почему. Но моя профессия – она предполагает…
– Черт возьми, женщина, ты можешь ответить, по-человечески?
– Я – не сталкивалась! Но это не исключает того, что это есть! Пусть не здесь, но иногда, в чем-то… Не знаю, что вы от меня хотите – это очевидный факт. Есть вещи которые мужчины делают лучше. И есть то, что лучше делаем мы.
– Но в этом нет дискриминации. Это нормально. Хотя… Да, я понимаю… Извини, если с моей стороны…
Кристина коснулась руки МакКоя.
– Нет необходимости извиняться за то, что вы не делали…
МакКой улыбнулся.
– Мир?
– Полная капитуляция.
– Хорошо. А где документы Колмена?



Все же сегодня вечером Джиму придется с ним выпить. Поймав себя на мысли, что перечитывает фразу из отчета четвертый раз подряд и не улавливает ее смысл, доктор закрыл файл.
Он взглянул на часы и направился к выходу. Спок уже ждет его у каюты капитана. Двери лазарета распахнулись до того, как к ним МакКой приблизился и он вздрогнул от неожиданности – в лазарет стремительно вошел капитан Кирк.
МакКой взглянул на него удивленно. Похоже, их план нуждается в срочной корректировке.
Кирк прошелся по лазарету, словно не замечая доктора. Он был рассержен чем-то. В такие моменты капитану лучше не перечить, это МакКой знал по собственному опыту. Он прикидывал, как аккуратно преподнести необходимость еще одной проверки, и понимал, что мирным путем это будет сложно сделать, более того, любое предложение такого рода обидит или даже оскорбит Кирка. Черт, зря он выложил свои сомнения Споку, хотя…
Кирк запустил руку в карман и швырнул на стол МакКоя какую-то золотистую вещицу. Доктор пригляделся и еле удержался, чтобы не расхохотаться.
Но капитан отлично уловил искры смеха в его глазах.
– Весело, да? Она устроила из моей каюты косметический салон! Ты знаешь, что это? – Кирк кивнул на стол.
– Ну, Джим, не хочешь ли ты мне сказать, что твое подружки никогда не завивали волосы, а?
– Да, но НЕ МНЕ, черт бы ее побрал! – Кирк провел рукой по волосам, словно убеждаясь, что его настоящая прическа выглядит вполне прилично. Это было естественно, поскольку волосы капитана были еще полувлажными от мытья.
– Не понимаю, что тебя так разобрало. Джим, подумай лучше о том, что все кончилось хорошо.
– А это что такое?
Кирк протянул руку к доктору ладонью вниз, давая возможность полюбоваться безупречным маникюром и МакКой не смог сдержать смеха.
– Извини… Я удивился тогда, когда ты, то есть она, сидела с этой пилочкой…
– Что? Она при тебе…
– Джим! МакКой взял капитана за руку. – Послушай, это не стоит того, ну подстриги покороче ногти и все, нет нужды так огорчаться…
– Огорчаться? Да я ее готов удавить собственными руками! Ты еще не видел ее коллекцию кремов и прочей дряни у меня в шкафу!
– Ты хочешь показать? Откуда столько эмоций? Разве она плохо заботилась о твоем теле? А?
– Ненавижу кудри, – вдруг сказал Кирк, нахмурившись. Никогда не любил.
– Что? Но… почему?
– Знаешь, что говорили наши гости и прочие знакомые при виде малыша Джимми?
МакКой взглянул в лицо друга. Он говорит серьезно? Похоже, что так и есть.
– Ну, наверное, тоже самое, что говорят при виде любого другого пухлого карапуза.
– Да, верно, а еще всем нравились мои «очаровательные кудряшки». Как только мне разрешили самому выбирать прическу – я стриг волосы так коротко, как только можно было.
Доктор улыбнулся. Интересно и долго ли он так воевал со своей прической? Очевидно, до первой девушки, сказавшей, что ей нравятся его волосы.
– Сядь-ка, Джим, – сказал МакКой. – Не заставляй меня со Споком думать, что нам нужно убедиться, что с тобой все в норме.
– Со мной все в норме, – машинально и как-то устало повторил Кирк. – Но…
МакКой протянул капитану рюмку
– Прими. Можешь считать это лекарством.
Под пристальным взглядом МакКоя Кирк отхлебнул терпкую жидкость. Доктор отсалютовал ему своим бокалом.
– Что «но»? – МакКой вернулся к теме разговора.
– Ты прав, Боунз… я как-то странно себя чувствую. Я пошел в каюту, хотелось принять душ и немного отдохнуть, но там все было переставлено, вещи перевернуты, даже запахи и потом все это… Да, ты прав, это ерунда. Какого черта я так разозлился?
– Возможно это остаточный эффект перемещения, – задумчиво сказал МакКой. – Какие планы на дальнейшее? У меня есть два пациента с Бенеции, я хотел спуститься вниз на час. Или мы торопимся на встречу с «Потемкиным»?
– Уже нет. Исследование гравитационной аномалии у Беты Аурики тоже отложено. Мы идем обратно на Камус 2, нужно узнать, что случилось с группой ученых и завершить их миссию. Приказ уже получен, у тебя три с половиной часа.
– А Колмен и Лестер? – спросил МакКой.
– Летят с нами. До Звездной базы 2.
Кирк помолчал, смакуя напиток, потом спросил:
– Что с Лестер? Каков прогноз?
– Пока не знаю. Хочешь взглянуть на нее?
– Нет!
Кирк резко встал.
– Джим!
– Мне нужно на мостик, – сказал капитан.
– Джим, да подожди же…
Двери лазарета открылись – и вошел Спок.
– Я ждал вас доктор… - вулканец замолчал, увидев капитана. – Похоже, ваши подозрения рассеялись?
– Какие подозрения? – Кирк поставил рюмку на стол.
МакКой развел руки в извиняющемся жесте.
– Есть один вопрос… Я почти не сомневаюсь в том, что это лишнее, но я хочу быть абсолютно уверен и Спок тоже, – МакКой обернулся к вулканцу за поддержкой, и тот утвердительно кивнул головой. – Джим, я понимаю, эта вспышка вполне могла быть последствием стресса, но…
Кирк перевел взгляд со смущенного лица врача на чуть озабоченное лицо вулканца. На миг в его глазах отразилось сомнение, но потом он кивнул, и сказал спокойно:
– Понимаю. Ладно, я не против.
Но капитан не сдвинулся с места и Спок подошел к Кирку сам.
МакКой видел, что Джим глубоко вздохнул, закрыл глаза.
Спок коснулся его лица – контакт был быстрым, если не сказать мимолетным – пять секунд спустя он опустил руку.
– Я рад, – сказал Спок, – что все наши сомнения оказались беспочвенными.
Кирк отвел взгляд.
МакКой вдруг понял, что сжимает свою рюмку так, что вполне может ее раздавить. Его переполняло сочувствие, и, пожалуй, неловкость, от всей этой ситуации. Да, он понимал, что это – необходимость, но видел, что Джим еле владеет собой, и гадал, что тому причиной – болезненные воспоминания, страх, стыд или уязвленное самолюбие? В любом случае это то, что ему придется пережить самому, без участия друзей.


С пациентами колонии пришлось заниматься несколько часов. Первый случай с медицинской точки зрения не представлял собой ничего интересного. Вирусная инфекция запустила три хронических заболевания. Синтезированный антибиотик решил проблему. А вот второй… Второй был хуже. Много хуже. МакКой не совсем понял сначала для чего его позвали к безнадежному больному. Несчастный случай. Парнишка семнадцати лет, падение с высоты и повреждение головного мозга. Полное и необратимое. Глубокая кома. По лицу пригласившего его медика было ясно, что тот в чудеса тоже не верит и знает, что спасти пациента невозможно. Но невозможно и отключить систему жизнеобеспечения, когда отец и мать юноши смотрят на тебя так, словно ты умеешь делать эти чудеса.
Он ненавидел свое бессилие, но что он мог?
МакКой вышел на улицу. Бенеция была не слишком гостеприимной планетой. Постоянные ветра, низкая среднесуточная температура, все, что здесь было – запасы тропамина, минерала необходимого для создания систем жизнеобеспечения звездных кораблей и колоний, где природные условия были еще хуже. Вряд ли здесь когда-нибудь будет большое поселение, – подумал МакКой, вглядываясь в темное небо. Тем не менее, за последние десять лет население колонии увеличилось на двадцать человек. Шесть из этих двадцати увлеченно гоняли по улице мяч.
– МакКой на «Энтерпрайз». Одного на борт.

Совещание по Камусу 2 скучным назвать было никак нельзя. Основное сообщение готовил Спок, и как всегда в таких случаях, доклад был насыщен информацией и представлен собравшимся не без некоторого изящества. Слушая Спока, МакКой повторял для себя основные пункты, казавшиеся ему важными.
Группа доктора Лестер изучала остатки цивилизации на Камусе 2. Планета М-класса, отличные показатели биосферы, много воды, тепло.
Было.
Да, неплохое было местечко пока на нем не забушевал ядерный пожар. Сколько таких планет они уже видели? Слишком много. Пусть не ядерный конфликт. Кто-то развлекался вирусами или мутациями, кто-то практиковал геноцид… Сколько путей у разума для того, чтобы загубить себя? – вновь и вновь спрашивал себя МакКой. И вновь и вновь отвечал себе – столько же, сколько для того, чтобы выжить и создать достойную этого разума цивилизацию.
Жители Камуса 2 не смогли преодолеть эпоху всепланетных войн. Последняя война бушевала на планете семьсот лет назад. Сгорали в огне города и поселки, кипели моря, в пепел превращались музеи, памятники, книги, в пепел обращались и люди. Тени на руинах, не погребенные останки, и несколько разрозненных племен – вот и все что осталось. Уцелело крайне мало – только то, что было в подземных бункерах, причем в тех, которые так и не были использованы. За семьсот лет обезумевшие потомки уничтожили и то, что пыталась сохранить их раса. Уничтожили с использованием подручных средств. Книги хорошо горят в любом огне…
Найдено было лишь три подземных укрытия. Первое полно всевозможного оружия, не представлявшего никакого интереса для членов Федерации. Кому, скажите на милость, нужны напалмовые пушки, когда есть фазеры? Второй бункер принадлежал частному лицу. Некому Фаллису. Ученый, политик, один из тех, кто пытался противостоять безумию. Но все что он смог – это собрать небольшую коллекцию исторических книг, репродукций картин, копий произведений искусства. Он был ограничен в средствах и масса информации содержалась на магнитных носителях, и, увы, она была уничтожена электромагнитными импульсами в первые минуты последней войны, несмотря на попытки ученого экранировать свое убежище.
Третье укрытие было самым интересным. И опасным. Именно в нем погибла группа Дженис Лестер.
Причина смерти так и осталась невыясненной. Приказ Звездного Флота звучал следующим образом – установить причину смерти членов экспедиции, собрать имеющиеся сведения о цивилизации Камуса 2 и установить необходимость или желательность контакта с местными племенами.
– Благодарю, мистер Спок, вы составили исчерпывающий обзор. Вопросы? – спросил капитан, намереваясь закончить совещание.
– Есть один, – сказал мистер Скотт. – Нельзя ли узнать у наших… гм… гостей что-нибудь?
– Вы имеете в виду доктора Дженис Лестер и Артура Колмена? – уточнил Спок.
– Да, этих двух. В чем причина смерти? Не будем ли мы следующие? Есть ли опасность? Что-то да они успели узнать!
– Можно я? – сказал МакКой, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Доктор Лестер не в состоянии адекватно отвечать на вопросы. Я держу ее под сильным седативным, ее психика нуждается в коррекции и я предлагаю отвести ее на Звездную базу два, там отличные условия для лечения. А вот с Колменом – побеседовать можно.
– Учитывая обстоятельства, – сказал Скотт угрюмо, – я назвал бы беседу допросом.
– Хорошо, – кивнул капитан охране, – приведите мистера Колмена. Готовьте свои вопросы, джентльмены.

Через пять минут Артура Колмена ввели в комнату. Он выглядел усталым, если не сказать изможденным и подавленным. В общем так, как и должен был выглядеть человек, попавшийся с поличным при попытке умышленного убийства, – подумал МакКой. Отчет о содержании гипошприца, который они с Лестер пытались ввести капитану – был готов. И доведен до сведения предполагаемой жертвы.
И надо думать это знание не добавляло симпатий капитана Кирка к Колмену. Поэтому МакКой не удивился, услышав холодный голос капитана:
– Мистер Колмен у вас есть шанс получить смягчающие вашу вину обстоятельства. Нам нужна кое-какая информация, и если вы правдиво ответите на наши вопросы – содействие будет занесено в ваше дело.
– Что вы хотите знать? – настороженно спросил Колмен. – Я знаю свои права.
– Разумеется, мистер Колмен, я не прошу вас свидетельствовать вас против себя самого, – Кирк запнулся на миг, но продолжил, – или того, кто вам дорог. Нам нужна информация о Камусе. Расскажите об исследованиях, что вы выяснили, что случилось с вашими коллегами?
– Мы посылали отчеты. Там есть все, что мы нашли.
– Нас интересует то, что не вошло в официальные отчеты, мистер Колмен. Вы готовы к сотрудничеству?
Колмен кивнул, нервно оглянувшись.
– Программа верификации… – начал было Кирк.
– Нет! Мы так не договаривались!
– Но это стандартная процедура, – сказал Спок.
– Лжи было уже довольно, – тихо сказал МакКой. Зря они затеяли этот допрос. Похоже, врачу экспедиции есть что скрывать.
– То есть вы официально отказываетесь давать показания, я верно вас понимаю? – спросил Кирк почти враждебно.
– Нет… то есть да, то есть… вы не имеете права заставить… Я расскажу, что знаю и так. Что именно вас интересует?
– Начнем с вашего аппарата по переселению душ, – сказал Кирк. – Как давно вы его нашли? В отчетах нет ни слова об этом.
– Несколько месяцев назад. Его нашла доктор Лестер. Она и работала с ним. Но на эту тему я не буду разговаривать.
– Хорошо, а что вы можете сказать о местных племенах? – вопрос задал Спок. – Отчеты крайне скудны и в этом вопросе.
– Про племена отвечу. Я сяду?
Кирк кивнул, Колмен устроился на стуле и потянулся за стаканчиком с водой. Все терпеливо ждали. Артур Колмен жадно выпил воду, вздохнул, словно собираясь с мыслями, и заговорил.
– Племена на планете есть. Мы изучали тех, кто жил рядом, хотя они неохотно идут на контакт. Все что их интересует – еда, кров. Они живут в основном охотой. Но у них сохранилась письменность, хотя владеют ею немногие, кое-какие приборы. Мы думаем, что это те, кто пережили войну в подземных убежищах. Они опасны и вполне могут посчитать вас неплохой едой, знаете ли… Но могут и обменять вас на более съедобную пищу или на что-то не менее ценное. С ними можно ладить. Мы делились с ними едой. Они приносили образцы трав, приводили некоторых животных.
– Они владеют речью?
– О да. Вполне. Когда они сыты и согреты - они с удовольствием поют и пляшут.
– Какие-то государственные структуры сохранены?
– Пожалуй, нет. Есть лидеры групп. Право сильного – все, что они знают. Они берут что хотят, делают что хотят.
– Из-за чего началась война? – спросил МакКой.
– Этого мы не узнали.
– А что насчет ваших коллег?
– Убежище очень древнее. Там много ловушек и без комнат с целебием. Я знаю о том, что произошло не больше вас.
Колмен отвел глаза в сторону.
Верификатор нужен не всегда, чтобы понять, что человек лжет. Внезапно МакКой ощутил жалость к этому человеку.
– Не могу сказать, что вы нам сильно помогли, – сказал капитан. – Но все договоренности остаются в силе. Ваше «ограниченное сотрудничество» – не удержался Кирк от сарказма, – будет отмечено.
– Я могу узнать, что вы намереваетесь со мной сделать?
– Со временем – без сомнения. Увести, – зло ответил капитан. – Все свободны.
Офицеры зашевелились, направляясь к выходу. МакКой обернулся на пороге. Кирк стоял у стола в напряженной позе. Казалось, что он еле удерживается от того, чтобы не схватить что-нибудь со стола и не запустить этим в стену.
МакКой вышел, продолжая размышлять на тему – сколько в действиях капитана обычной реакции на стресс, а что вызвано воздействием этой проклятой машины. И сколько времени ему понадобится, чтобы прийти в норму. И может ли он, доктор медицины Леонард МакКой, что-нибудь сделать с этим.


***
На Камусе 2 было лето. По крайней мере, в том месте, куда они телепортировались. Лагерь был разбит недалеко от входа в древнее укрытие. Вырубленное в скальной породе и уходящее глубоко под землю, оно пережило не только последнюю войну. Помимо тайника с машиной душ – так окрестили найденный доктором Лестер аппарат, там было еще много чего интересного. Остатки нескольких древних храмов, запасы пищи, превратившейся в труху за сотни лет, оружие, предметы искусства. Все выглядело так, словно здесь пережидали бои и не один раз. И совершенно разные народы. Сканирование показало, что само укрытие построено более двенадцати тысяч лет назад.
Большой срок для чего угодно.

– Всем быть предельно осторожными. Окружить поляну по периметру. Доктор, держитесь за мной.
Капитан оглядел поисковую группу. Пятеро из службы безопасности, трое из медицинского отдела, включая МакКоя.


Чистый воздух, ласковое солнечное тепло. Видит Бог ему это совсем не повредит, после четырнадцати вскрытий подряд. Да, практически все тела были найдены и исследованы. Не обнаруженным остался лишь один член экспедиции – Кларисса Смит, ботаник, одна из трех женщин экспедиции. «Энтерпрайз» специально связывался со Звездной базой 2, чтобы уточнить, что случилось с ней – но Колмен не смог, точнее не захотел, прояснить ситуацию. Он сказал лишь, что Клариссу они потеряли в числе первых. Возможно, она погибла от рук дикарей или заблудилась в убежище.
Это оказалось не так. Биосигнал женщины был вычислен, и они наблюдали за ней несколько дней. Трудность заключалась в том, что рядом с Клариссой постоянно находились другие туземцы. Похоже, по одиночке они не передвигались. Никаких средств связи у нее не было, на ночь все забирались в глубокие пещеры, где сканирование было невозможным. В итоге решено было пойти на контакт.



Прозвучал условленный сигнал о том, что круг замкнут. Кирк сделал знак МакКою идти за ним и направился вперед.


Восемь ученых умерли раньше остальных. Это было бесспорно. Причина смерти все тот же целебий – ядовитое вещество, которым были покрыты стены одного из хранилищ. Но медсканеры зафиксировали остаточные явления перегрузки нервной системы, увеличение количество гормонов стресса в крови. Ничего подобного у остальных не было.
МакКой ломал голову о причинах подобного, проверяя и перепроверяя результаты, пока в лазарет не вошел Спок и каким-то совершенно неестественным голосом не сказал, что разгадка найдена в записях доктора Лестер.
Педантичная, как большинство ученых, она описывала в своем дневнике день за днем. Каталог находок, результаты бесед с туземцами, научные выводы, собственные мысли.
Легко было списать все на полное безумие, но что-то подсказывало МакКою, что это только половина правды. Хотя поверить в то, что женщина, ученый, находясь в здравом рассудке, могла так поступить со своими же коллегами – было сложно. С другой стороны, МакКой знал, на что могла толкнуть исследователя жажда познания, не скованная какими-то моральными запретами.
МакКой мысленно поблагодарил судьбу за то, что в этот момент Лестер занимались психиатры Звездной Базы 2, а не он.
В дневнике был описан принцип действия машины и то, как Лестер испробовала ее в работе на добровольцах. Первых двух добровольцев. Поскольку после смерти первых испытателей – больше желающих не нашлось. Более того, часть группы, возмущенная ее поведением и равнодушием к смерти товарищей, перешла в соседний лагерь.
Она спрашивала оставшихся снова и снова – неужели никто не хочет помочь ей? Ее возмущало это. Она описывала, какие возможности может таить в себе разгадка принципа работы машины, как это изменит жизнь человечества и ее жизнь. То, что она оказалась так близко к осуществлению своей давней мечты – стало словно навязчивой идеей. Поняв, что имеют дело с душевно больным человеком, оставшиеся попытались ее изолировать и послали сигнал о помощи. Об этом факте Лестер писала с особой яростью. Так, будто бы ее лишили того, что ей больше всего хотелось. Что принадлежало ей по праву.
И не только ее, но все человечество.
На этом месте МакКой захлопнул дневник.
Открыть и дочитать о том как влюбленный в нее Артур Колмен сначала выпустил Лестер на свободу, а потом они вместе подобрали состав снотворного, как добавили его в источник, откуда все брали воду, как Дженис возобновила свои эксперименты – МакКой смог только через несколько часов.
Прежде чем машина душ подстроилась под физиологию землян и был подобран нужный уровень мощности – еще двое из коллег Дженис умерли, не перенеся пересадки душ, а двое сошли с ума.
Два последних переноса завершились временным успехом. Но для закрепления процесса один из участников должен был умереть. Только в этом случае вторая личность могла спокойно существовать в новом теле. Всех участников переносов и живых, и мертвых - Колмен и Лестер затащили в тайник с целебием, потом позвали своих коллег из соседнего лагеря и послали их на поиски пропавших.
Для целей Дженис Лестер подошел бы любой капитан звездолета. Но прилетел «Энтерпрайз».
Нахождение на бору этого корабля в качестве капитана Джеймса Кирка, она посчитала дополнительным бонусом. Точнее сказать – персональной премией.
– Капитан знает? – только и смог спросить МакКой, возвращая Споку записи Лестер.
Спок кивнул.
– Да, он проинформирован. Через три часа планируется высадка небольшой поисковой партии на планету. Сканеры нашли Клариссу Смит. Ее свидетельство будет весьма ценным.


Да, то, что его помощь не будет лишней, МакКою стало понятно, как только они вышли на туземцев. В случае враждебных действий или попытки бегства – решено было стрелять на оглушение.
Но группа высадки напугала туземцев. Они сбились в кучу в центре поляны, побросав свои палки и корзины с собранными корнями и мелкими темно красными плодами деревьев, в изобилии растущих вокруг. Кто-то сидел на земле, прикрыв голову руками, некоторые жались друг к другу, безуспешно пытаясь стать менее заметными.
Страх на лицах.
– Мы не причиним вам зла, – сказал Кирк, подходя к группе. – Нам нужна только одна из вас. Кларисса, вы слышите меня? Я капитан космического корабля «Энтерпрайз» Джеймс Кирк. Мы пришли помочь вам.
От группы неуверенно отделилась фигура женщины в изодранной одежде. Растрепанные волосы, расцарапанные колючками руки.
МакКой поднял сканер, туземцы шарахнулись в сторону. Кларисса оглянулась на них, потом посмотрела на команду с «Энтерпрайза».
– Кларисса? – Кирк подошел к ней, коснулся руки.
Женщина вздохнула.
– Не Кларисса, сэр. Я не Кларисса.


Кирк обернулся к МакКою.
Доктор хмурился, читая показания сканера. Уже знакомое нервное истощение, специфический сдвиг мозговых волн, невротические повреждения, но все остальное – несомненно, указывало на мисс Смит.
– Это она, Джим.
– Нет! – закричала женщина. – Нет! Господи боже! Нет!
Двое в синей форме подхватили ее. Лицо женщины было искажено болью, только это была не физическая боль, так корчится человек от горя, исправить которое невозможно.
МакКой взглянул на капитана, потом перевел взгляд на женщину.
– Мое имя Томас Винг, понятно вам? – крикнула она.
– Отпустите ее, – сказал МакКой.
– Я понимаю, это звучит безумно, – сказала женщина торопливо, – но…
– Не настолько безумно, как вы думаете, – ответил Кирк.
Он дал команду прекратить операцию. Как только туземцы скрылись за деревьями – транспортаторный луч поднял всех на борт.

– Мне 23 года. Честно, – женщина судорожно вздохнула.
Все тот же конференц-зал, все те же старшие офицеры.
МакКой опустил глаза. Кларисса Смит родилась 47 лет назад. И пусть она была относительно здорова и крепка – но, она не была юной девушкой. Той, у которой впереди целая жизнь.
– …целая жизнь… – эхом повторил Томас Винг, находящийся в теле Клариссы. – Понимаете? Это было мое первое назначение. Я закончил астроархеологический институт на Деневе. Я хотел…
Женщина переплела пальцы, стараясь взять себя в руки. Если бы она была Клариссой – возможно, это ей и удалось бы. Но эмоции Томаса были слишком сильны и она начала всхлипывать, совершенно по-детски размазывая слезы по щекам.
– Простите.
После тягостной паузы она спросила:
– Вы можете вернуть меня обратно?
– Мистер Винг… Дело в том, что ваше тело погибло. В нем была Кларисса?
Женщина кивнула.
– Да. Наверное. Я помню кое-что, но не все точно.
– Мы можем перенести разговор, – предложил Кирк.
– Нет! – женщина вскинула голову и упрямо выкатила вперед подбородок. Это был недвусмысленный мужской жест. МакКой ощутил неловкость и вину за то, что никто из них не может помочь молодому человеку.
– Нет. Я должен рассказать. Вы должны понять, что я – это я, и, что я должен вернуться обратно. В смысле стать мужчиной. Я расскажу все, что знаю.
История о сумасшествии доктора Лестер прозвучала снова, во всех подробностях. Она была чудовищной, невероятной, жестокость могла бы показаться преувеличенной, но присутствующие знали, что все, о чем говорит Том, и есть правда.
– После ужина я почувствовал сильную слабость, мы все заснули рано. Теперь я понимаю, что она опоила нас чем-то. Думаю, я спал больше суток. Пока до меня не дошла очередь. Потом помню, что стоял у той штуки. Силовое поле держало руки и ноги. Туман в голове, все вообще расплывалось перед глазами. Тогда я не знал с кем она меня меняет. Видел только то, что впереди: Колмена – он смешивал лекарства на столике. Они любовники с ней, вы знаете? Потом гул машины, шевелиться было невозможно. Боль. Кажется, я орал, просил прекратить. Затем такое чувство, что меня вывернули наизнанку, грубо встряхнули и комом сунули обратно.
МакКой мельком взглянул на Кирка. Тот сидел, внимательно слушая женщину, губы капитана были плотно сжаты.
– Долго не помню ничего. Только тошноту и боль. Я не мог проснуться. Они что-то проверяли, щупали меня – я много раз пытался прийти в себя, осознать… что я и где я. Был момент, когда я увидел себя в какой-то комнате – ее стены были покрыты тонкими полосами из серого металла. Я не сразу понял, что это. Кто-то сказал – что это целебий и мы все умрем. Затем меня снова вывернуло наизнанку и затащило обратно, на кровать. Видимо, это был последний раз, когда я был собой… – женщина замолчала.
Было странно слушать, как она рассказывает о себе в мужском лице, но, еще более странно было видеть жесты, нехарактерные для женского тела, то, как она, например, почесывает в задумчивости подбородок, словно проверяя, не выросла ли там щетина.
– Когда я очнулся снова – сознание было ясным. Я тогда еще не понял, что случилось. В комнате не было никого. Только машина. Наверное, они вышли на пару минут. Мне неимоверно повезло. Я вскочил на ноги и понесся к выходу. А что еще я мог сделать? Ждать когда мне вкатят очередной гипошприц? Я бежал, не чуя ног! В лес, к туземцам, все равно к кому. Только устал быстро. Я думал, что это от лекарств, но потом уже увидел и руки свои, и тело. Не сразу понял. В шоке был. Это страшно. Правда. Я это уже не я, а непонятно кто. Я даже не знал, кто я… Не мог понять, пока не увидел отражение в воде. Там дальше есть небольшое озерцо… Помню, что кричал, кажется со мной была истерика или что-то вроде. Я ничего не имею против Клариссы, она славная женщина, но быть ею? Нет… Я заснул. Хотел умереть. Думал хуже уже не будет.
Внезапно Томас замолчал, судорожно сжав руки.
Право сильного.
Для МакКоя не было новостью или откровением состояния молодого человека, он осматривал его, и пытался как-то сгладить ситуацию, объяснить, что никто не допустит в его адрес бестактности. Но МакКой знал, что о своем пребывании у туземцев Томас более подробно не расскажет. По крайней мере, не сейчас. Кларисса, несмотря на возраст, не могла не показаться им привлекательной женщиной. Нежная кожа, стройная фигура, длинные светлые волосы.

– Вы должны найти способ вернуть меня обратно! – сказал Томас твердо. – Я не буду так жить. Не смогу…

В каюте капитана МакКой и Спок говорили по большей частью одни. Кирк сидел, откинувшись на спинку стула и молчал.
– Слишком много для одного человека. Абсолютная власть и бессмертие. Каждого из них хватает с избытком для перерождения личности. А вместе – этот сплав одолеть невозможно. Я понимаю, – продолжил МакКой, – мистер Спок, я даю вам в руки аргумент, которым вы меня же с превеликим удовольствием будете бить всю оставшуюся жизнь, но что иное я могу сказать? Единицы могут сохранить себя в такой ситуации. Иногда мне стыдно быть человеком.
– Не больше, чем мне стыдно быть, вулканцем, доктор. Такое испытание опасно не только для людей. То, что случилось на Камусе – доказательство тому. Мы закончили обработку данных и можем с уверенностью сказать, что послужило причиной гибели планеты.
– Этот артефакт? – спросил капитан.
– Да, Джим, – ответил Спок. – Именно. Ученые в одном небольшом государстве изобрели это устройство. И отказались делиться технологией. Сначала это использовалось во благо. Временный перенос, в лечебных, терапевтических целях. Технология совершенствовалась и вот стало возможным полностью сменить тело. Вопрос, где взять донора – даже не стоял. Использовали душевнобольных, преступников, это был один из видов смертной казни. Маленькое государство неимоверно обогатилось.
– И людей стали похищать по заказу, – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал капитан.
– Да, – подтвердил догадку Спок. – Быть молодым, красивым, здоровым стало смертельно опасным для жизни. Точнее для личности, заключенной в красивую оболочку, приглянувшуюся другому. В итоге страны, не владеющие этой технологией, решились на применение ядерного оружия. Это и послужило началом войны.
– Отчеты готовы? – спросил Кирк, вставая.
– Да, мы можем покинуть орбиту прямо сейчас.
– Нет… – сказал Кирк. – Я не оставлю этот прибор на планете.
– Вы хотите привезти его на Землю? – спросил Спок.
– Нет! Не на Землю! И не на Вулкан. И вообще куда бы то ни было… Опасность слишком велика… Я уничтожу его. Это не замет много времени.
– Послушай… МакКой взглянул на Спока, ища поддержки. – Конечно, ты прав насчет искушения… но… что если человечество уже готово… противостоять ему? Польза…
– Я уничтожу эту штуку. Не хочу рисковать. Не имею права, – сказал Кирк с упрямым выражением на лице.
– Ну а право уничтожить бесценный прибор у тебя откуда?
– Что? Доктор вы в своем уме? – Хочешь чтобы я привез ЭТО на Землю?
– Мы могли бы спрятать артефакт, описав его как потенциально опасный, – предложил Спок.
– Нет! Мне нужна гарантия… Стопроцентная гарантия того, что никто и никогда не испробует его на другом человеке!
– Против его желания, – закончил МакКой.
– Что?
– Против его желания. Ты забыл сказать это. Машина душ может принести пользу. А ты не объективен. Если бы ты не испытал его на себе…
– Доктор МакКой!
Спок внезапно переместился, оказываясь между доктором и капитаном, так, словно защищал Джима.
Но тому не нужна была защита. Он пихнул Спока в сторону и подскочил к МакКою.
– Если бы Дженис Лестер не испытала его на мне! – прорычал Кирк.
МакКой видел, что глаза капитана горят недобрым огнем, и понимал, что сейчас шансов переубедить его нет. Да и он сам не был уверен в том, что Кирк ошибается.
– Хочешь узнать у меня об этом? Так спроси! Что я чувствовал, находясь в ее теле? Шок от перехода, ужас от того, что я потерял себя навсегда, лишен своей жизни! Вспомни «Эксесер», Боунз! Думаешь, Рональд Трейси родился злобным монстром? Иллюзия бессмертия сломала его. Вспомни Талос 4! Неужели ты думаешь, что запрет даже на приближение к нему – чья-то прихоть? А Гарри?… Нет, человечество не готово. И никогда не будет готово! Мистер Спок?
Вулканец задумался на миг. Потом сказал:
– Я бы не был столь категоричным, джентльмены. Но не сейчас, это очевидно.
– Мы можем уничтожить эту дрянь, мистер Спок?
– Без сомнения. Направленный фазерный удар решит проблему.
– Вот и хорошо, – сказал Кирк чуть расслабившись. – Подготовьте расчеты.
– Джим! Лестер была неуравновешенной с самого начала, – снова попытался возразил МакКой. – И ты, Джим, не можешь этого отрицать! То, что она сделала – отвратительно, но погибшие… разве не будет справедливым, что их смерти не станут напрасными?
– А кто будет решать? Кто будет решать, кто достоин нового тела, а кому сойдет и старое? Кто, Боунз? ТЫ?
– Джим! Обмен может быть добровольным!
– Во имя любви? Во имя долга? – Кирк замолчал, внезапно поняв, что почти кричит. И закончил на тон ниже: – Как ты узнаешь, насколько добровольным было решение?
– Подумай о Томасе Винге, – ответил ему МакКой. – Что мы скажем мальчишке? Уничтожив машину, ты лишишь его даже призрачной надежды.
– У нас все равно нет информации, как работает аппарат. Сомневаюсь, что нам позволят привести сюда Колмена или Лестер для проведения опытов на людях.
– Позвольте заметить капитан, что у нас есть дневник доктора Лестер со всеми ее записями о проводившихся процедурах. Уверяю вас, что я могу рассчитать все с вероятностью успеха в 98,8 процента.
– Ну и кого ты предлагаешь назначить в жертву, Боунз? Ты объявишь по общей связи, что нужен доброволец? Или пойдешь ловить туземцев на планете? Фазер тебе дать или так справишься?
МакКой не ответил. Лишь подумал, что когда дело зашло в практическую плоскость все стало сложнее.
– Ну знаешь ли… туземцы постоянно погибают. Вполне может быть, что кто-то получит ранение не совместимое с жизнью…
– По местным меркам, да? И ты его спасешь? Для Винга? А не для него самого? Ловко придумано! – усмехнулся Кирк.
– Джим… подумай… а если бы на месте Винга был Спок? Или я? Скотти? Или кто-то из твоего экипажа?
– Доктор, прекратите! – вмешался Спок. Он чувствовал насколько больно капитану слушать эти упреки, тем более что часть сознания Джима не оставалась глухой к словам доктора. То, что предлагал МакКой, было вполне реально… Да, доктор прекрасно знал своего друга, но эта бесстыдная, по вулканским меркам эмоциональная манипуляция, почему-то задевала Спока.
– Есть еще Колмен, – упрямо сказал доктор.
Кирк взглянул на МакКоя.
– Нет, я не верю, что ты это говоришь.
– Я и сам не верю. Но мне хочется помочь Тому. Жутко несправедливо то, что с ним случилось. Как ему жить с этим? Ты бы сам смог?
– А что с тем мальчиком на Бенеции? – внезапно спросил Спок.
– Думаешь, я не подумал о нем? – тут же вскинулся МакКой. Это первое, что пришло мне в голову. Но его мозг погиб.
– Видишь, это как раз то о чем я и говорю! – спасти одну личность, можно только уничтожив другую! Если гибнет мозг, то и личность гибнет с ним же, но и тело становиться непригодным. А если ты можешь исцелить тело.. то тогда ты сам будешь убийцей если сделаешь такое с кем-то, Боунз.
МакКой понимал позицию Кирка, но оставить без помощи пациента, даже без возможности помощи… было невыносимо.
Кирк помолчал, потом сказал:
– Мне жаль Винга. Я понимаю его как никто другой, но… где мы проведем грань? Что ты предлагаешь? Включить аппарат один единственный разик и все? Ты уверен, что это будет все? Что завтра тебе не захочется совершить еще одно благое дело?
– Уверен! – сказал МакКой.
– Я подумаю, – ответил Кирк. – Вы свободны.
МакКой и Спок направились к двери, на пороге они оба синхронно обернулись. Потом переглдянулись друг с другом и вышли.
– Доктор, ваши аргументы не безосновательны, – сказал первый офицер. – Но вы должны понять и капитана. Он отвечает за безопасность, не только всех нас, но и наших планет. Он не имеет права делать что-то такое, что может поставить под угрозу наши цивилизации. И если он считает, что риск неприемлем…
– Думаешь, я этого не понимаю? – уныло ответил МакКой. – Понимаю, мистер Спок. Если бы не Том… черт, я бы первый предложил распылить на атомы эту штуку. Ну почему нельзя это сделать, но после того, как…
– Это принципиальный вопрос.
– К дьяволу эти принципы. Если мы можем спасти человека!
– Да, но где мы возьмем тело, доктор?
МакКой сжал кулак и ударил им по переборке.
– Вот! Вот в чем и дело… да… Не знаю! Не знаю и все…
– А если мы улетим отсюда не уничтожив прибор, чтобы найти кого-то, кто захочет добровольно, то где гарантия, что нам не помешают уничтожить аппарат?
МакКой махнул рукой.
– Ладно, Спок, я понял… Да, все и так ясно было. Бедный парень.
– Что вы собираетесь делать?
– Сказать Вингу, что перенос невозможен. И постараться сделать так, чтобы он не удавился.
– Вы думаете, что дело может кончиться суицидом?
– Надеюсь, что нет. Но парню чуть больше двадцати… Конечно, я постараюсь ему объяснить, что… Ладно, Спок, иди уж… Это мои обязанности.
Моя боль, – продолжил мысленно МакКой, направляясь к турболифту. – Боль, которую он не переложит на другого, это ему придется лишить мальчишку надежды на полноценную жизнь. Что ж, по крайней мере, не ему нужно принимать решение за судьбы человечества и прочих населенных миров. Кирк прав в том, что опасность слишком велика, а соблазн ужасающе прекрасен…
Спок остался стоять в коридоре и смотреть вслед доктору.


Три дня спустя.

Молодой человек, с коротко стриженными волосами, стоял у иллюминатора звездного корабля «Энтерпрайз» и смотрел на звезды, проносящиеся мимо на варп-скорости. Парикмахеру пришлось потрудиться над его головой. Несколько дней назад над его лбом волосы были срезаны заточенной железкой, остальная часть волос спутана и кишела насекомыми. Тело покрывали шрамы, последний из которых был совсем свежим. Он неудачно свалился с дерева, и сухая ветка, острая как копье, проткнула его грудь, задев сердце.
Неизбежная смерть.
Но не для медицины XXIII века.
Два дня назад личность, живущая в этом теле – умерла, успев перед смертью понять, что боги дали ему другую жизнь и другое тело. Потом наступила окончательная темнота.
Два дня назад, личность, живущая в теле женщины, получила это израненное тело.
Томас Винг отвернулся от звезд и, прихрамывая, направился в лазарет.
Впереди была еще целая жизнь.

Конец

@темы: Star Trek, фанфики